Сказки наяву (сборник СИ)
Шрифт:
— Если дело пойдет такими темпами, скоро мы сможем просто удалить опухоль и назначить ей курс лечения — и все.
— Но как это удалось? Что вы ей ставили? Какой препарат назначали?
Врачи переглянулись. Никто не назначал ничего нового.
— Ощущение, как будто весь организм взбунтовался и объединился против болезни.
— Судя по анализу крови, это именно так. Как будто кто-то дал клеткам команду снова жить по здоровому принципу, принципу единого организма. Обмен веществ налаживается.
Врачи переглянулись.
— Это чудо, коллеги.
За
— Когда-нибудь и мы станем Единой галактикой…
1094 день
Девять часов утра. Солнце еле пробивается сквозь тучи пыли и пепла, пляшущие в воздухе.
Ветер толкает в плечо, по жесткой поверхности разодранного на плече камуфляжа стекает кровь.
Это была нарезная пуля. А она не дура, бьет точнее и опаснее обычных. Как бы их не запрещали — война есть война. Здесь главное — победа. Цена не имеет значения.
Светофильтр со скрипом пополз вверх. Каменная пыль, кажется, покрывала каждый дюйм. Маска с тихим щелчком отсоединилась от гермошлема. Зашипели змеями прозрачные трубки кислородного прибора.
Липкие от пота красные волосы скрывали мигающий алым наушник. Вызывают с базы. Что ж, подождут.
Под ногами со звоном перекатывались гильзы. Утес как прокаженный. Весь изрыт язвами выстрелов.
Вдох. В легкие вместо отфильтрованного воздуха ударила горячая, душная смесь.
Дым. Гарь. Бензин. Кровь.
1094 день войны.
— Победили один раз — сможем победить и в другой.
Над головой в мутно-голубом небе хищными птицами промчались черные самолеты.
У белоснежных городских стен взвились дымные шапки взрывов. Кажется, Бастиона больше нет.
Ветер дрогнул, бросил в лицо пригоршню пыли и каменной крошки.
— Неправильно.
Холодная, кривая усмешка. Как предсказуемо.
— Почему же? Это история. Так было всегда.
Очередной взрыв прогремел в километре от входа в бомбоубежище. Застрекотал пулемет.
— Все равно…Люди меняются. Мы ведь пытались найти компромисс. Искали выход, пытались понять вас. А в ответ…Это просто резня. Никакой истории.
— Возможно. Но враг всегда остается врагом. Даже после заключения мирного договора. Ты погибнешь, когда пожалеешь врага.
Щелкнула
— Вас кто-то предал. Беги.
Щелчок затвора. Старый добрый АПС смотрит в лоб.
— Снят с производства в 1958. Доработан и принят на вооружение в 1972. В закрытом доступе с 2015.
Заученная за годы фраза вырвалась сама. Он усмехнулся.
Молчание. Нацеленный пистолет.
Рокот взрывов, стрекот стальных очередей, нарастающий гул бушующего в стенах Бастиона пламени.
Криков не слышно. Некому кричать.
— Беги.
Рука поползла вверх, смахнуть прилипшие ко лбу волосы. Плечо вспороло болью. Изучающий, настороженный взгляд черных глаз напротив.
— Мне не страшно. Просто…немного больно.
Суровый голос, нетерпеливое движение кисти, затянутой в черную перчатку. Властный жест свободной рукой.
— Невозможно привыкнуть к тому, что убивает. Уходи. Или мне придется стрелять.
— Куда? Кругом враги. Быть может, засада.
Наушник нагрелся. Кто-то продолжал звонить, вызывать на связь. Значит, еще живы. Есть куда возвращаться.
Бастион окутало густым черным дымом. Горели жилые кварталы.
Новый декабрь. Без снега. Без шумного веселого Нового года.
— Почему ты на их стороне? Не с нами?
— Я знал, что ты это спросишь.
По зеленоватой чешуе разорванного костюма ползли кровавые слезы. Плечо немело. Она пнула ногой гильзу, посмотрела на дуло пистолета. Улыбнулась. Он поймал направление взгляда. Пожал плечами.
— Извини.
— Никогда не прощу.
То, что раньше было шуткой, прозвучало как угроза. Он нахмурился. Маска опустилась на место.
— Пошли.
Камни выскальзывали из-под ног. Все из-за того подбитого истребителя. Кажется, масло вытекло. Откуда только они взяли эту древнюю технику? Ее сплавляли за бесценок за рубеж, зарывали под землю, взрывали на полигонах. А то, что от нее оставалось, все равно угрожало миру.