Сказки о воображаемых чудесах
Шрифт:
Последнее, что сказала старушка, задело его за живое: «Ты один из моих собственных детей». Она выглядела знакомой, но вовсе не была похожа на мать. Может, в былые дни его отец сеял там, где не пожинал — Железнодорожник знал наверняка, что так оно и было, — так что ж, а вдруг эта бабушка и была его настоящей мамой? Это объяснило бы, почему женщина, что вырастила его, добрейшая из женщин, заполучила такого ужасного сына, как он.
Эта мысль засела у него в мозгу. Жаль, что у него не хватило ума задать старушке пару вопросов. Может, она бы и рассказала ему правду. Когда Хирам и Бобби Ли вернулись, Железнодорожник раскорячился
— Что теперь делать, босс? — спросил Бобби Ли.
— Полиция может приехать в любой момент, — сказал Хирам. Штанина его брюк-хаки была заляпана кровью. — Может, кто-то слышал выстрелы.
Железнодорожник выбрался из-под капота.
— Щас волноваться стоит только о том, Хирам, как остановить течь в радиаторе. Найди монтажную лопатку и выпрями вентилятор вот здесь. Бобби Ли, сними с другой машины ремень.
Хирам думал, что «студебекер» этих ребят снова будет на ходу через полчаса, но починка заняла больше времени. Когда они закончили, уже смеркалось, и на дорогу из красно-бурой грязи пала тень от сосен. Они дотолкали украденный «хадсон», на котором сбежали, до деревьев и забрались в «студебекер».
Железнодорожник взялся за руль, и по колдобинам грунтовой дороги они поехали в сторону шоссе. Сдвинув шапку на затылок, Хирам исследовал бумажник мертвеца, а Бобби Ли на заднем сиденье посадил кошку на колени и чесал ее под подбородком, бормоча «кис-кис-кис-кис».
— Шестьдесят восемь долларов, — объявил Хирам. — Плюс еще двадцать два из кошелька его жены. Итого девяносто баксов. Он развернулся и протянул Бобби Ли пачку купюр. — Избавься от этой чертовой кошки, — сказал он и обратился к Железнодорожнику: — Хочешь, подержу твои?
Тот протянул руку, взял банкноты и запихал их в карман желтой рубахи с ярко-синими попугаями, которая раньше принадлежала мужчине, который вел машину. Бейли Бой, так его называла бабушка. У Железнодорожника прострелило плечо.
Машина сотрясалась: во время езды разболтались колеса. Если бы он попробовал разогнать ее больше пятидесяти миль в час, от тряски они бы просто слетели с дороги. Железнодорожник чувствовал теплое давление пистолета с внутренней стороны пояса; оружие упиралось ему в живот. Бобби Ли фальшиво напевал что-то на заднем сиденье. Хирам сидел тихо, беспокойно елозил в кресле и поглядывал на темные деревья. Он вытащил свою потрепанную куртку из бокового окна и попытался встряхнуть ее, чтобы расправить складки.
— Лучше не брать чужих курток без спроса, — проворчал он.
— Он не хотел, чтобы кошка сбежала, — заговорил Бобби Ли.
Хирам фыркнул:
— Может, ты вышвырнешь эту долбаную кошку из долбаного окна?
— Она тебе ничего плохого не сделала, — ответил Бобби Ли.
Железнодорожник промолчал. Он всю жизнь представлял себе, будто мир немного нереален, что он должен был жить в каком-то другом месте. Его разум был коробкой. Снаружи этой коробки находился мир, который отвлекал его, мир, полный развлечений и неприятностей. Внутри коробки продолжалась его настоящая жизнь: борьба между тем, что он знал, и тем, чего не знал. Он вел себя вежливо и отстраненно, чтобы его не отвлекали. Если его отвлекали, он выходил из себя. Когда он выходил из себя, происходили всякие гадости.
Потом он глубоко раскаивался, но теперь чувство было острее, чем в детстве. Он был
Что там сказала старушка? «Ты мог бы жить честно, если бы просто попытался… Подумай, как прекрасно было бы жить в покое и не думать, что за тобой постоянно кто-то гонится».
Он знал: она говорила это лишь для того, чтобы спасти свою шкуру. Но это ведь не исключало того, что в ее словах был смысл.
Снаружи коробки Хирам спросил:
— А что это за трепотня у вас с бабулей была про Иисуса? Мы, понимаешь, людей тут убиваем, а он треплется.
— Но старушку-то он пристрелил, — сказал Бобби Ли.
— И заставил нас нести ее к лесу, хотя можно было подождать, и она сама дотопала бы туда, как и остальные. А у нас теперь вся одежда в крови.
Железнодорожник тихо спросил:
— Сынок, тебе что-то не нравится?
Хирам дернулся на сиденье, словно у него зачесалось между лопатками:
— Ничего я такого не говорю. Мне просто хочется, чтоб мы побыстрее уехали из этого штата.
— Мы едем в Атланту. Там можно затеряться.
— Найду там себе девчонку, — сказал Бобби Ли.
— В Атланте больше копов, чем во всем остальном штате, — сказал Хирам. — Во Флориде…
Не отрывая взгляда от трассы, Железнодорожник щелкнул Хирама по переносице. Хирам дернулся, больше ошарашенный, чем напуганный, и шапка его скатилась на заднее сиденье.
Бобби Ли рассмеялся и протянул Хираму его головной убор.
К окраинам Атланты они подъехали, когда уже стукнуло одиннадцать. Железнодорожник въехал на территорию закусочной под названием «Сладкое местечко»: красный кирпич, крыша, обшитая асбестом, в воздухе запах сигарет и барбекю из свинины. Хирам втер немного грязи в пятно на штанине. Железнодорожник открыл багажник и вытащил оттуда чемодан мертвеца, доверху забитый одеждой. Когда они зашли внутрь, он внес чемодан с собой.
По радио (приемник стоял на полке за стойкой) Китти Уэллс пела «Не Бог создал ангелов из борделя». Железнодорожник изучил меню вдоль и поперек и заказал печенье и соус. Пока они ели, Бобби Ли распространялся о девочках, а Хирам угрюмо курил. Железнодорожник был уверен, что Хирам скоро выкинет какую-нибудь глупость. Они оба были ему уже не нужны. Поэтому, когда с едой было покончено, Железнодорожник оставил ключи от машины на столе и удалился в мужской туалет. Он запер дверь. Вытащил из-за пояса свой пистолет тридцать восьмого калибра, положил его в раковину и переоделся из слишком обтягивающего комбинезона в мешковатые штаны мертвого мужа. Он умыл руки и лицо. Почистил очки о подол рубашки с попугаями, а затем заправил рубашку в брюки. Он пихнул пистолет в чемодан и вышел. Бобби Ли и Хирам уже ушли, и машины на стоянке тоже не было. На столе, рядом с непотушенной сигаретой Хирама, лежал чек на шесть долларов восемьдесят центов. Железнодорожник сидел на диване и пил кофе. В окне закусочной рядом с дверью красовалась картонка, прилепленная на клейкую ленту. Объявление гласило: «ТРЕБУЕТСЯ ПОВАР». Допив кофе, он отклеил картонку и направился к кассе. Заплатив по счету, он протянул кассиру табличку со словами: