Сказки печали и радости
Шрифт:
– Как… – Василиса перевела взгляд от фото к тексту под ним и быстро выцепила строчки. – Как Мария Купцова попала к нам?
– Долгая история, но если совсем кратко: она сбежала из дома, ошивалась непонятно где, затем нашлась в полицейском участке, куда ее привезли после нападения на Финистова. Оттуда ее забрал отец и доставил к нам.
Доставил. Как посылку или груз.
– Преследование объекта одержимости, сталкинг – задумчиво прочла Василиса. Хорошо знакомые слова легко слетели с языка. – Провалы в памяти, агрессивное поведение…
– В личном
Василиса скупо улыбнулась и постаралась пошутить:
– Обойдемся без спойлеров, так интереснее.
Кривая, выданная авансом усмешка стала ей ответом.
– К вечеру жду ваше экспертное мнение.
«Пациентка утверждает, что между ней и Финистовым особая связь. Причины этой связи не уточняет».
Василиса обхватила стакан с кофе покрепче и задумчиво постучала указательным пальцем по пластмассовой крышечке. Взгляд не отрывался от ноутбука. В электронную базу уже подгрузили данные Марии Купцовой. Информация на экране полностью дублировала распечатанную версию в папке на краю рабочего стола.
«У пациентки замечены когнитивные нарушения: пониженная концентрация, психомоторные изменения, повышенная возбудимость».
В руку отдало легкой вибрацией, и Василиса неохотно покосилась на лежащий рядом телефон. На работе она всегда переводила его в беззвучный режим.
Темный экран ожил. На заставке с фоткой Баюна высветилось сообщение:
«Солнышко, прости меня! Я идиот… Давай поговорим?»
Василиса сделала глоток кофе, поморщилась – остыл – и уверенно смахнула сообщение. Пара секунд, и контакт «Любимый» оказался переименован сначала в «Бывший», а затем в «Ванька-дурак, не брать».
Стук в дверь заставил быстро сунуть телефон в карман.
– Можно? – Старший медбрат Сергей просунул коротко остриженную голову в дверной проем. – Пациентку Купцову приглашали?
Василиса мельком глянула на настенные часы: Сергей, как всегда, явился минута в минуту, это она не уследила за временем, погрузившись в изучение медицинской карты новенькой.
– Приглашала, – подтвердила Василиса и, заметив за широкой, массивной спиной Сергея худенькую девичью фигурку, кивнула на кресло у окна. – Проходите, пожалуйста.
Сергей пропустил девушку вперед, а затем буквально усадил ее в кресло, как ребенка. Девчонка казалась погруженной в себя, ее излишне спокойный взгляд заставил Василису быстро перепроверить данные утреннего обхода. Нет, сегодня ей не давали никаких седативных.
– Я буду рядом, – коротко бросил Сергей и прикрыл за собой дверь. С той стороны раздались тихие шаги. Наверное, пошел к диванчикам в холле. Там стоял автомат с кофе, и возле него обычно сама собой возникала стайка шушукающихся сотрудников младшего персонала. Как животные, добравшиеся до водопоя, они блаженно падали в объятия прохладных кожаных диванов, превращая эту часть больницы в импровизированный оазис.
Василиса встала из-за стола и, подойдя к окну, приоткрыла
А еще весеннего обострения и неожиданных откатов в эмоциональном состоянии у людей с нестабильной психикой.
Василиса послала пациентке вежливую улыбку и опустилась в кресло напротив. Между ними, как символ разделяющей их пропасти, раскинулся широкий журнальный столик. Под подлокотником едва заметной горошинкой выступала тревожная кнопка. Василиса осторожно нащупала ее, пальцы привычным движением замерли в паре миллиметров. От Марии не веяло угрозой, но делать выводы пока рано.
– Мария, рада вас видеть, – легко солгала Василиса. – Вам комфортнее общаться на «вы», или перейдем на «ты»?
– Ты…
– Отлично, тогда…
– …Ты знаешь меня?
Мир вдруг замер, как зависшая картинка на смартфоне, и пошел цветными кругами. Василиса рефлекторно коснулась очков, надавила, и роговая оправа впилась в кожу, возвращая зрению правильный фокус.
Отсутствие сна плохо на ней сказывается. Определенно, не стоило вчера ругаться до полуночи с придурком-бывшим и его семьей. Как хорошо, что Василиса больше не увидит ни его, ни его папеньку…
– Нет, я первый раз вас вижу. – честно ответила она. – А вы меня?
– Нет, но ты кажешься мне знакомой. – Мария вздохнула. – Никак не вспомню, где мы встречались…
Василиса сделала пометку в блокноте (все записи она предпочитала вести на бумаге, а позже переносить в электронную базу) и тоже наконец перестала «выкать».
– Знаешь, почему здесь оказалась?
Мария кивнула, ее лицо осунулось.
– Знаю.
С губ Василисы сорвался тихий вздох облегчения. С пациентами, осознающими свою проблему, легче работать.
– Твой отец…
– Он мне не отец.
Сказала, как ножом полоснула. Пухлые губы сжались в тонкую линию, а поза стала более закрытой: руки скрестились и легли на грудь.
– А кто же он?
– Отражение, как и все тут.
Василиса сделала торопливую пометку в блокноте. Краем глаза она следила за Марией. Та не казалась ни разозленной, ни отстраненной – две крайности, с которыми чаще всего приходилось сталкиваться в разговоре с пациентами больницы. На вопросы отвечала спокойно, не задумываясь, но разговор не форсировала, то есть выговориться не хотела. Жаль, зачастую это помогает наладить связь на первых порах.
– Значит, все люди вокруг – отражения? – с пониманием переспросила Василиса. Так, словно они обсуждали что-то само собой разумеющееся. – И как давно ты об этом узнала?
От ответа зависело многое, и Василиса с трудом подавила рвавшийся наружу зевок. Спать хотелось зверски, до головной боли. Та уже извещала о своем скором приходе тупым перестуком молоточков в затылке. По ощущениям в голове поселился рой злых ос, вооруженных топорами и жаждой вендетты.
– Как только проснулась в этом мире.