Сказки русских писателей

Коллектив авторов

Настигу – настигну, догоню.

Не клепли – не обвиняй напрасно, не клевещи.

Некорыстный наш живот – бедную нашу жизнь.

Живот – жизнь.

Неможет – болеет; немочь – болеть.

Немские страны – иноземные страны.

Оброк – деньги или продукты, которые при крепостном праве крестьяне должны были отдавать своему помещику.

Опала –

немилость царя, наказание.

Острог – тюрьма.

Очью – очами, глазами.

Пенять – укорять, упрекать.

Переимать – переловить.

Переться – спорить, отпираться.

Пластью – пластом.

Плес – рыбий хвост.

Полонить – взять в плен.

Постучали ендовой – выпили.

Ендова – сосуд для вина.

Почивальня, опочивальня – спальня.

Принужусь – понадоблюсь.

Притча – непонятное дело, странный случай.

Прозумент (позумент) – золотая или серебряная тесьма, которую нашивали на одежду для украшения.

Прошал – просил.

Пулю слить – налгать, пустить ложный слух.

Ражий – здоровый, видный, сильный.

Решеточный – пожарный.

Рядиться – торговаться, препираться, договариваться.

Сгинуть – погибнуть.

Седмица – неделя.

Сиречь – то есть, именно.

Соглядать – подсмотреть.

Содом – сильный шум, беспорядок, суматоха.

Спальник – царский слуга.

Срочное число – срок.

Станичники – разбойники.

Стрельцы – старинное войско.

Стремянной – слуга, ухаживавший за верховой лошадью господина.

Суседка – домовой (сибирское название).

Сусек – отгороженное место для хранения овса или другого зерна.

Сыта – вода, подслащенная медом.

Талан – счастье, удача.

Таловый – ивовый.

Узрел – увидел; узреть – увидеть.

Учинился – сделался.

Фата – женское покрывало

из легкой ткани.

Челядь – слуги.

Чернокнижник – колдун.

Шабалки – шабаш, конец.

Ширинка – широкое, во всю ширину ткани, полотенце.

Школить – учить.

Д. Н. Мамин-Сибиряк

Серая Шейка

I

Первый осенний холод, от которого пожелтела трава, привел всех птиц в большую тревогу. Все начали готовиться в далекий путь, и все имели такой серьезный, озабоченный вид. Да, нелегко перелететь пространство в несколько тысяч верст… Сколько бедных птиц дорогой выбьются из сил, сколько погибнут от разных случайностей, – вообще было о чем серьезно подумать.

Серьезная большая птица, как лебеди, гуси и утки, собиралась в дорогу с важным видом, сознавая всю трудность предстоящего подвига; а более всех шумели, суетились и хлопотали маленькие птички, как кулички-песочники, кулички-плавунчики, чернозобики, черныши, зуйки. Они давно уже собирались стайками и переносились с одного берега на другой по отмелям и болотам с такой быстротой, точно кто бросил горсть гороху. У маленьких птичек была такая большая работа… Лес стоял темный и молчаливый, потому что главные певцы улетели, не дожидаясь холода.

– И куда эта мелочь торопится! – ворчал старый Селезень, не любивший себя беспокоить. – В свое время все улетим… Не понимаю, о чем тут беспокоиться.

– Ты всегда был лентяем, поэтому тебе и неприятно смотреть на чужие хлопоты, – объяснила его жена, старая Утка.

– Я был лентяем? Ты просто несправедлива ко мне, и больше ничего. Может быть, я побольше всех забочусь, а только не показываю вида. Толку от этого немного, если буду бегать с утра до ночи по берегу, кричать, мешать другим, надоедать всем.

Утка вообще была не совсем довольна своим супругом, а теперь окончательно рассердилась:

– Ты посмотри на других-то, лентяй! Вон наши соседи, гуси или лебеди, – любо на них посмотреть. Живут душа в душу… Небось лебедь или гусь не бросит своего гнезда и всегда впереди выводка. Да, да… А тебе до детей и дела нет. Только и думаешь о себе, чтобы набить зоб. Лентяй, одним словом… Смотреть-то на тебя даже противно!

– Не ворчи, старуха!.. Ведь я ничего не говорю, что у тебя такой неприятный характер. У всякого есть свои недостатки… Я не виноват, что гусь – глупая птица и поэтому нянчится со своим выводком. Вообще мое правило – не вмешиваться в чужие дела. Зачем? Пусть всякий живет по-своему.