Сказки с окраин

Власова Анна

По берегам росли могучие кудрявые клены и толстые ясени с черными влажными стволами. Гибкие, тонкие и изящные ивы склонялись над прохладными водами. Пушистые ели и корявые бронзоствольные сосны ярко выделялись своей изумрудной хвоей на фоне более светлой зелени прочих деревьев. Рябины преимущественно росли парами или тройками из одного ствола. Густые заросли орешника и бузины произрастали чуть в стороне от реки.

Русло было неровным, часто петляло, загибало в крутые повороты. Временами попадались невысокие пороги-перепады. Тогда течение реки заметно усиливалось. Соскользнув с перепада, вода слегка пенилась

и недовольно журчала, чтобы потом вновь успокоиться и приостановиться.

В этом месте река текла особенно спокойно. Казалось, что здесь природа замирает сама по себе. Никаких посторонних шумов. Даже звери и птицы вели себя осторожнее и тише, словно боясь нарушить какую-то особенную природную гармонию.

Через реку был перекинут горбатый мост. Каменную основу покрывали толстые деревянные доски, неплохо сохранившиеся за свою столетнюю историю. Парапетом мосту служили тяжелые черные цепи, крепившиеся к каменным и деревянным столбикам. Переправа казалась прочной и надежной, но все же идти по ней было опасно. В любой момент доски могли не выдержать и треснуть.

На противоположном берегу между молодыми, но достаточно высокими лесными деревьями просматривался одичавший сад.

Мостик примыкал к небольшой площадке, вымощенной ровными гранитными плитами. Сквозь плиты уже давно пробились лесные травы и мхи, но это лишь придавало определенный шарм данному месту.

Несколько неровных коротких ступенек поднимались к прогулочной площадке, огороженной невысоким каменным ограждением. На парапете в каменных шарах с отверстием в центре виднелись засохшие растения. Это уцелевшие и одичавшие останки некогда прекрасных и пестрых клумб. Некоторые шары-вазоны были пусты. В их дырах поселились белки и летучие мыши, обустроив вазоны на свой лад.

Когда-то от прогулочной площадки шла ровная утоптанная тропинка, посыпанная гравием и гранитной крошкой. Но она давно заросла. Высокие поросли крапивы и пушистые пучки осоки, густой папоротник заполонили все в округе. Разросшиеся кусты шиповника, одичавшие яблони и груши, росшие вперемешку вишни и черноплодная рябина господствовали в заброшенном саду.

Но уже через несколько метров сад постепенно уступал место лесу. Плодоягодных деревьев и кустарников становилось меньше. Чаще попадались ели и березы, дубы, ясени и рябины.

В центре этого лесного сада стояло старое строение, некогда принадлежащее музыкальной школе. Оно служило подсобным помещением, где хранилась старая ненужная мебель и сломанные музыкальные инструменты, находились архивы нот музыкальных произведений и личные дела учащихся. В недрах подсобки валялись старые рваные полотна занавеса и грязные потерявшие вид ковры. Все, что приходило в негодность, несли и складировали сюда.

Сама музыкальная школа – величественное здание с вестибюлями, украшенными колоннами, и просторными классными комнатами, с вместительными концертными залами и широкими светлыми коридорами – была полностью разрушена в годы войны. От школы уцелел лишь цокольный этаж. Да и тот был уже практически полностью захвачен и уничтожен лесом.

А вот подсобка уцелела. Через битые стекла в окнах внутрь проникал свет и корявые ветки близрастущих деревьев и кустарников. Паркетный пол давно сгнил. На его месте росла трава, папоротник и невысокие кустики бузины.

Обшарпанные стены зияли дырами с обгоревшими бревнами, просматривающимися сквозь отколотую каменную кладку. На некоторых кирпичах еще можно было найти следы старой штукатурки, затерявшейся среди мхов и лишайников.

В одном из дальних концов помещения стояли старые шкафы. В пыльных кожаных папках, потрепанных временем, лежали полуистлевшие листы нотной бумаги. Сотни музыкальных этюдов и зарисовок были запечатлены на нотных станах. Это и известные произведения великих музыкантов, и лучшие дипломные работы выпускников школы за всю историю ее существования, и просто интересные и красивые музыкальные композиции. Все это бесцельно оставалось лежать в шкафах, обреченных на медленное исчезновение.

В другом конце помещения, за годы потерявшего все межкомнатные перекрытия, стоял большой сундук. Толстый амбарный замок давно проржавел и валялся рядом. В сундуке лежали истлевшие ткани. Возможно, когда-то они служили занавесками или покрывалами-чехлами на стулья.

Но было здесь одно место, которое ничуть не изменилось со времен своего существования. В самом центре здания, куда проникали косые лучи солнца через большой провал в дряхлой крыше, на уцелевшем паркетном пятачке стоял красивый белоснежный рояль.

Паркет был словно новый. Он блестел и сверкал чистотой, будто его только что натерли. Яркий белый инструмент с клавишами из слоновой кости и позолоченными педалями сиял отполированной поверхностью. Крышка рояля всегда была открыта, а нотный стан всегда был пуст.

Светившие солнце и луна четко попадали именно на это место, освещая музыкальный инструмент и днем, и ночью. Рояль стоял словно в ожидании музыканта, который вот-вот должен выйти из леса, чтобы нарушить привычную тишину старинной нежной мелодией. Он стоял и ждал, но музыкант все никак не приходил, и тогда рояль сам начинал играть симфонию…

* * *

Степана всегда привлекали старые заброшенные здания. Чем древнее они были, тем лучше. И неважно, что это было когда-то: столовая или конюшня, церковь или усадьба, больница или постоялый двор. Ему нравилось ощущать время и историю, угадывать, какие события и деяния происходили в стенах зданий, как они повлияли на ход истории или в чьей судьбе сыграли ту или иную роль.

Степан любил слушать тишину. Ведь она могла так много рассказать о постройке. Скрип половицы или оконной рамы на ветру, хруст ветки и мусора под ногой, шорохи на крышах и в темных углах, писки мышей и крики сов. Царапанье суков о гнилые стены и осыпающаяся крошка каменных кладей, тяжелое звяканье цепей и глухой звон случайно задетого колокола. Все это отголоски времени, которое завораживало и заставляло мечтать, думая о вечном и нетленном.

Из своих путешествий Степан приносил не только множество красочных, ярких, а порой мрачных и ужасающих фотографий, рисунков и поэтических зарисовок, но и кучу интересной информации об изученном объекте. Его исторический сайт, посвященный этим заброшенным зданиям, пользовался большой популярностью и у студентов разных направлений, и у ученых, и у простых обывателей, ищущих вдохновения для своих работ или просто интересующихся мистическими феноменами. Каждый находил здесь что-то свое, что-то интересное.