Сказки Сиреневого леса

А нна Н икольская

Сказки Сиреневого леса

Земляничина

В Сиреневом лесу идёт хрустальный дождь. На ходу он развешивает стеклянные бусы на макушки голубых сосен. Бусины круглые и продолговатые -

неровные, как леденцы в моей коробочке.

– Эге-гей!
– кричит дождь, и с неба ему басом вторит братец Гром в вязаном берете с помпоном:

– Эге-гей! Не промочи ноги, братец Дождь!

На влажном, как творожный сочень, небе сидят гигантские белые старухи. В руках у них старинные прялки из можжевельника. Старухи шамкают губами и прядут облака. Сегодня выходят плотные, кучевые. А вчера были тоненькие, перистые, серебристые.

Из мокрых сосновых иголок высовывается конопатая мордочка в зелёном чепце. Это земляничина. Левая щёчка у неё алая, сахарная. А правая - бледно-розовая, с кислинкой. Земляничина подставляет личико дождю - на небо глядит. А небо глядит на земляничину.

– Прыгай в моё лукошко!
– предлагаю.

– Вот ещё!
– хмурится земляничина.

– Как знаешь, - улыбаюсь и тоже подставляю лицо хрустальным леденцам.

– Повторюша - баба Хрюша!
– хихикает земляничина и исчезает в блестящих иголках.

Госпожа Б

Госпожа Б глядит на меня с укором. К её тугой резиновой шляпке прилип кленовый вертолётик, а ножка измазана землёй.

– Дай мне зеркальце!

Роюсь в ящиках трюмо: музыкальная открытка, флакон духов в виде рыбки, несколько перламутровых пуговиц с отломанными ножками, пакетик сухого счастья, куриный бог, салфетки с ароматом Кассиопеи, шёлковый шнурок, серебряная башенка на цепочке, коробочка хрустальных леденцов, ореховая скорлупка… Нахожу зеркальце в эмалевой оправе.

– Что ты мне подсунула!
– госпожа Б возмущена.
– В нём отражаются… какие-то гиганты! И… и карлики!

Она поправляет шляпку на ножке:

– Сушиться будем или жариться?

Вот глупая!

В пузатом фарфоровом чайнике завариваю чай с корочкой мандарина. По вкусу добавляю сливки и щепотку весеннего вечера в сиреневом лесу.

Мы пьём чай с госпожой Б и любуемся на отражения звёзд.

Ночь

Ночь в Сиреневом лесу густая и пряная, как чашечка топлёного

молока с щепоткой корицы. Вкусная, сладковатая.

В потёмках тихонько шепчутся сыроежки из песочного печенья. Брусничины из бордового марципана дремлют, укрывшись глянцевым твёрдым листом. Дрожит в лунном свете, подрагивает болотце из яблочного мармелада.

Луна - головка творожного сыра с абрикосом. Летучий мышонок откусил от неё кусочек, не удержался.

Под ногами ломко хрустит лесная подстилка - смесь кешью, грецких орешков и шоколадной крошки... Муравей, отлитый из карамели, бежит по ней, торопится в свой дом из медового хвороста.

Закрыто. Опоздал.

– Забирайся ко мне, - подставляю палец и сажаю муравья в мохеровый тёплый карман.

Дёргаю шнурок апельсинового абажура, взбиваю подушку из сахарной ваты.

– Спи, братец. Пусть тебе снятся ванильные сны под малиновым соусом.

Долька мандарина на блюде из фиалковых лепестков - оранжевым по сиреневому пишу сказку леса.

Старый пень

В старом берёзовом пне поселились зямлики. Они облюбовали его зимой и перекочевали сюда из синего сада тётушки Му. Потому что тётушка ела сырой лук и громко пела по ночам серенады.

Из дырочек пня торчат колпачки и носочки - цвета спелого баклажана и огуречной сердцевинки. Это зямлики устроили постирушки и теперь сушат своё бельишко на солнце.

Солнце - оранжевый желток в сковородке с молочным облаком.

А чей это клюв - шершавый и замшевый - торчит из трещинки в старом пне? Неужели египетский клюст к нам пожаловал?

Он самый. Клюст собственной персоной, египетский. Устроился во флигеле, разобрал дедушкин чемоданчик и лакомится тыквенной кашей. Вечером он пойдёт к старому приятелю - пропустить по стаканчику клюквенного морса и поиграть в лото.

А что же зямлики?

Зямлики высушили носочки и теперь пускают мыльные пузыри из распахнутых дырочек пня.

Старому берёзовому пню щекотно. И тепло.

Он вспоминает детство.

Отдохни до рассвета

У Бонифация бархатный живот и рыжие пушистые щёчки. За правой он держит кедровые орешки, за левой - жареные семечки. Тётушка Му в восторге от его гусарских усов.