Сказки старого Арбата

Арбузов Алексей Николаевич

ХРИСТОФОР. Во-первых, сейчас это не наш дом - тут временно находится Виктоша. Та самая достойная девушка, которую ты уже видел. А во-вторых, именно сию минуту отец вышел с ней погулять по Сивцеву-Вражку. Несомненно, она очень творчески на него повлияла. Давно не помню, чтобы он так работал… С невиданным восторгом, с потрясениями! Микеланджело - и только! Какой-то внутренний огонь пожирает его, Кузя, и я даже за него боюсь.

КУЗЬМА. Однако все это не мешает ему прохаживаться с этой девицей по Сивцеву-Вражку… Да еще в проливной дождь!

ХРИСТОФОР (вразумительно).

По Сивцеву-Вражку он прохаживается с ней потому, что утром он завершил главную часть своей работы. Он почти в обморок упал от изнеможения, когда на заре часы внезапно пробили пять. А с Виктошей всю неделю он почти не прогуливался - он ее отдал на мое попечение. Взгляни, какой на мне замечательный костюм. Это мы его купили, чтобы я производил хорошее впечатление всюду, гуляя с Виктошей. Ведь я бываю с ней не только во всяческих музеях, где она срисовывает всевозможные наряды, - она также берет меня на показы мод, где мне приходится общаться с удивительно проворными манекенщицами. Как видишь, я даже переменил прическу, - все говорят, что это как-то меня скрашивает.

КУЗЬМА (волнуясь). Христофор… Послушай, Христофор, я решился! Сегодня я ему скажу все!

ХРИСТОФОР. Что… скажешь?

КУЗЬМА. Все!… О куклах. Ведь будет просто мерзко, если о моей победе он узнает внезапно… и не от меня.

ХРИСТОФОР. Погоди… А ты уверен?

КУЗЬМА (почти с отчаянием). Ну говорю тебе - они убийственно хороши! А каково ему будет об этом узнать? К тому же во всей этой истории есть что-то глубоко несправедливое… Почему "Елену" не поручили делать ему? Неужели мой отец настолько постарел? (Хватает Христофора и трясет его.) Совсем стал бездарен?

ХРИСТОФОР (вырывается). Сейчас же перестань мять мой новый замечательный

костюм… Виктоша никогда не простит тебе этого. (Прислушивается.) Тише!… Они идут. Кузьма, умоляю тебя, соблюдай приличия…

В комнату входят промокшие от дождя Виктоша и Балясников. Им весело.

ВИКТОША (смеется). Вы удивительно искусно скачете по лужам, Федор Кузьмич… Никогда не видела, чтобы это совершали с таким упоением.

БАЛЯСНИКОВ. Скакать через лужи - моя страсть… И вообще дождь одно из самых веселых явлений природы… если на него взглянуть чуть нетрезво. (Заметив Кузьму.) А, и ты здесь. (С некоторой опаской.) Довольно мило с твоей стороны… Зашел навестить Христофора и теперь уходишь?

КУЗЬМА (обозлился). Ты здорово догадлив. (Направляется к двери.)

ВИКТОША (очень ласково). А ну-ка стоп, стоп, стоп. Зачем вам отсюда уходить?… Да еще в такой дождь? По-моему, будет куда лучше, если вы останетесь и мы все вместе будем пить чай.

КУЗЬМА. Но я…Но мы…

ВИКТОША. Вот и прелесть. Видите, с каким бесконечным восторгом он остается, Федор Кузьмич.

БАЛЯСНИКОВ (Кузьме). Знаешь сам, как я радуюсь, когда ты являешься сюда… Правда, обычно это добром не кончается, но почему бы не попробовать еще раз… Тем более что сегодня… такой день!

КУЗЬМА (тревожно). Какой день?

БАЛЯСНИКОВ. Скоро узнаешь. А сейчас отправимся на кухню, Христофор. Я попытаюсь создать неповторимый настой чая. (Уходит.)

ХРИСТОФОР.

А вы не скучайте тут, пожалуйста. (Поспешает на кухню за

Балясниковым.)

ВИКТОША (после молчания). Ну, как вы думаете, будем мы тут скучать?

КУЗЬМА (он снова оробел). Я… я не знаю.

ВИКТОША. Однако как вы неподдельно оробели… Я даже отсюда слышу, как у вас зуб на зуб попадает.

КУЗЬМА. Послушайте, вы… Я ведь могу и… и…

ВИКТОША. И - что?

КУЗЬМА (подумав). Уйти я могу - вот что!

ВИКТОША. Я оцепенела. Но вы не уйдете. Вы довольно боязливая личность. В течение недели всюду ходите по моим пятам, понурый, скрываетесь в подворотнях… И даже не пытаетесь со мной заговорить. Поймите, теперь это делается не так.

КУЗЬМА (притаился). А как?

ВИКТОША (ласково). Иначе. Не стану же я вас учить. (Строго.) Это было бы просто неприлично. (С интересом.) Кстати, почему возникаете только вечером? Где ж вы днем?

КУЗЬМА. Днем я учусь.

ВИКТОША. Но ведь вы и работаете, я слышала?

КУЗЬМА. Работаю я по ночам.

ВИКТОША. Чудесно. А когда же вы спите?

КУЗЬМА. В перерывах.

ВИКТОША. Это надо будет взять на вооружение. (С нескрываемым наслаждением.) А теперь объясните, почему вы повсюду ходите за мной?…

КУЗЬМА. Мне просто очень дорог мой отец, и я, естественно…

ВИКТОША. Но последнюю неделю я путешествую одна или с Христофором Ивановичем.

КУЗЬМА. Христофор мне тоже дорог!

ВИКТОША. Так… Окончательно заврались. А дело-то проще простого. (Приветливо.) Вы безумно в меня влюбились.

КУЗЬМА (в страхе, но с некоторой долей нахальства). Ну уж безумно…

ВИКТОША. Уверяю вас. В меня все влюбляются. Хотя я не даю ни малейшего повода.

(Ласково.) Ну не странные ли люди… А?

КУЗЬМА (неожиданно воспрянул). Ну вот что. Хватит! В конце концов, кто вы такая?

ВИКТОША (гордо). Я портниха!

КУЗЬМА. Ну и что? Подумаешь… Безобразие какое.

ВИКТОША. Известный вам Левушка утверждает, что мой характер формировал стронций. (Ласково.) Может быть, в этом все дело?

КУЗЬМА (в изнеможении). Я ухожу… Довольно!…

Появляется воодушевленный Балясников. На подносе у него все, что надобно для чая; за ним шествует Христофор с различными угощениями.

БАЛЯСНИКОВ. А вот тем не менее и мы!

ХРИСТОФОР (принимаясь за сервировку стола). Ну как, не скучали вы без нас, детки?

КУЗЬМА. Я бы не сказал.

ВИКТОША. Кузьма Федорович сегодня в ударе - находчив, остроумен, говорлив…

ХРИСТОФОР. Говорлив? Ну, это у него в крови.

БАЛЯСНИКОВ. Блохин, не дерзи! Я болтаю потому, что слишком много видел. Меня раздирает от впечатлений. (Чуть грустно.) Даже ночами, в одиночестве, я не перестаю спорить - но на этот раз с самим собой… Да-да, я устраиваю собрания, выступаю в прениях и сам себе выношу резолюции… Я, кажется, немного устал, ребятки… Наверное, потому, что в искусстве труднее всего агитировать за разумные идеи, ибо как-то неловко доказывать очевидное. (Помолчав.) Одна беда - к себе ключ подобрать труднее чем к остальным.