Сказки старого трубочиста
Шрифт:
– Нет, мой друг, совесть – это стремление соблюдать правила, это чувство, а не вещь. Она, совесть, в твоей душе. Собственная совесть и есть наш судья, она определяет грань между хорошим и плохим. А поскольку совесть у всех разная, и зависит от среды, в которой воспитан человек, то и грань между хорошим и плохим у всех разная. Ты со мной согласен? – спросил Философ.
– Это понятно, с этим трудно не согласиться, – вздохнул Трубочист.
– Вот так и со счастьем, – продолжил Философ, – у всех оно разное. Но если отбросить всё материальное, ну, скажем, для бедняка это может быть новая рубаха, для героя победа в схватке
– Я, когда досыта поем сразу чувствую, что мне хорошо, – сказал Трубочист.
– Значит ты просто обжора, – рассмеялся Философ, – давай я тебе ещё вина налью.
– Налей, – Трубочист протянул свой бокал, – а разве ты не любишь вкусно поесть?
– Люблю, но я пытаюсь тебе объяснить, что счастье – это особенно сильное ощущение. Вот ты покопайся в себе, припомни, когда тебе было особенно хорошо, и что при этом происходило?
Они замолчали, с наслаждением попивая вино. «Девочка, да, та самая девочка, похожая на тростинку, которая грустно пела простую песенку в нише под аркой, – вдруг вспомнил Трубочист, – похоже ей тогда было намного хуже, чем мне. У меня в кулаке был медный грош, на который можно было поесть в трактире. А у девочки только безысходная печаль в глазах. Наверное, из жалости и сочувствия отдал я девочке свою монетку. Но как приятно кольнуло сердце, когда искорки неподдельной, искренней радости сверкнули в её глазах, а тихое – «спасибо» прозвучало громче колокола башенных часов». А ещё он припомнил, что с этого момента жизнь его круто поменялась в лучшую сторону. И вот он уже сидит в гостях у Философа, пьёт с ним горячее красное вино, а в кармане у него золотая монета – настоящее богатство.
– Вижу по твоему лицу, что ты уже припомнил что-то хорошее, – вывел его из задумчивости Философ, – вот и действуй в этом направлении, только не забывай – для разных людей счастье тоже разное.
Долго ещё беседовали Трубочист и Философ у жаркого камина, не спеша попивая красное вино. В конце концов Философ предложил Трубочисту переночевать у него и вообще, приходить к нему, когда тому захочется.
…
На следующий день Трубочист, тщательно отмыв себя, одежду и инструменты, на попутной крестьянской колымаге отправился в город с надеждой отыскать Девочку-тростинку, как он её уже окрестил. Пока лошадка не спеша тащила телегу от замка к городу, Трубочист успел сочинить нехитрый стишок:
Девочка-тростинка, где тебя найти,
Где лежат тропинки твоего пути?
Там не зная горя ручеёк бежит
Свежий ветер с моря голову кружит.
Может тихим вечером там, где волн прибой,
Мне судьбой намечено встретиться с тобой.
Ничего больше в голову не приходило, и он продолжал повторять одно и то же: «Девочка-тростинка где тебя найти… А в самом деле, где искать девочку, что если её нет в городе? – подумал он. – Ведь я про неё ничего не знаю, только то, что она сирота и зовут Луиза». Город был уже совсем рядом и размышления Трубочиста прервал бой часов. Подъезжали. Было пять по полудни.
В нише под аркой девочки не оказалось. Трубочист обошёл всю базарную площадь, но никто сегодня девочку не видел. Наконец, одна торговка вспомнила, что встречала Луизу за городской стеной в поле и махнула рукой в направлении старого замка.
«Девочка-тростинка,
– Здравствуй, Луиза! – ещё издалека радостно крикнул Трубочист.
– Здравствуй Трубочист, – весело ответила девочка, когда тот подошёл поближе.
– Вот ты где обитаешь, что ты тут делаешь?
– Я пасу Умейку и учусь играть на дудочке. Умейка – Умейка …
«Умме-е-е», – донеслось до Трубочиста блеяние козы, которая паслась неподалёку.
– Хочешь грушу? – спросил Трубочист, доставая из кармана пару груш.
– Хочу, если вкусная, – сказала Луиза и протянула за грушей руку.
– Вкусная, вкусная, бери. Как ты живёшь совсем одна?
– А я не одна. Мы с Умейкой живём. Вон там наш дом, – Луиза махнула в сторону городской стены. Вдоль дороги, ведущей к замку, виднелись небольшие домики.
– А куда подевались твои родители, почему их нет? – спросил Трубочист.
– Я их не помню. Дедушка рассказывал, что нашёл меня вон в том лесу, – она показала на синюю полоску на горизонте. – Он ходил за орехами, а вернулся со мной.
– А что ты ещё помнишь? – продолжил Трубочист.
– Я была совсем маленькая, когда потерялась. Первое, что я помню, это уже у Дедушки. У дома стояла огромная скамейка, а на скамейке большая миска, а в ней большие красные ягоды. Я тянусь рукой за ягодами и никак не могу достать. Затем подошёл Дедушка, сел на скамейку, а меня посадил себе на колени и дал в руки миску с ягодами. Это были вишни, я до сих пор помню, какие они были вкусные. А теперь, когда я вижу эту скамейку, она мне не кажется большой, и я понимаю какой маленькой я тогда была.
– Ну а что было потом? – поинтересовался Трубочист.
– Потом мы просто жили с Дедушкой в доме. Он ходил на работу в город.
– А что он там делал? – поинтересовался Трубочист.
– Он работал дворником на базарной площади.
– Ну понятно, – перебил Трубочист, – трудился целый день за один грош. Я знал твоего дедушку, мы каждый день с ним встречались у Бургомистра. То-то я подумал, куда это наш дворник пропал? Хороший был человек, только не разговорчивый. Как же вы с ним жили на один грош?
– Нам на жизнь хватало, – продолжила девочка, – у нас ведь была Умейка, а это и молоко, и шерсть. Ещё мы собирали в лесу орехи, ягоды и грибы.
Близился вечер. Трубочист задумчиво смотрел куда то в даль.
– Нам пора домой, – сказала Луиза, – хочешь посмотреть, как мы живём?
– Да, конечно, – оживился Трубочист. – ему и правда хотелось посмотреть, как же девочка теперь живёт одна.
– Умейка-Умейка, домой, – позвала козу девочка.
– Умеее, – откликнулась коза и послушно поплелась в сторону дома, пощипывая по пути особо приглянувшуюся травку.