Сказки старого Вильнюса II
Шрифт:
Спросил:
— А что я, собственно, нарушил?
— Правила транстопографической миграции в ходе субъективного восприятия негативных онейрологических образов, — бодро отрапортовала юная служительница закона. И добавила: — Если говорить человеческим языком, вы задержаны за контрабанду кошмаров.
— Это как?!
Женщина нахмурилась, вероятно подыскивая слова.
— А идемте-ка в подвал, — неожиданно предложил ее коллега. — У нас там какое никакое, а все же служебное помещение оборудовано. Чего тут стоять.
Как это часто бывает во сне, слов оказалось достаточно для совершения действия,
По полу были разбросаны разноцветные объекты удивительных форм и непонятного назначения; впрочем, в одном с горем пополам удалось опознать вязаную модель ленты Мёбиуса, полосатую, как девичий шарф.
— Ой, — смутилась женщина, — простите, тут не прибрано. Это моя вина.
Неопознаваемые предметы исчезли.
— Так вот, — флегматично сказал мужчина-полицейский, — контрабанда кошмаров — это то, чем вы здесь полночи занимались. Разумеется, каждый гражданин имеет право увидеть столько страшных снов, сколько пожелает. Но, согласно статье сто шестьдесят четвертой муниципального онейроадминистративного кодекса, приезжим запрещается переносить действие своих кошмаров в Вильнюс. Потому что вы потом спокойно уедете домой, а все ваши ужасы останутся здесь. А мы, по правде сказать, со своими едва успеваем разобраться. В Вильнюсе всегда была непростая онейроэкологическая обстановка, а уж в последние годы хоть святых выноси… Впрочем, говорят, везде теперь так. Ничего удивительного, люди живут в состоянии постоянного информационного стресса, последствия закономерны. Вы нуждаетесь скорее в сочувствии, чем в порицании. Но мы обязаны поддерживать порядок на подведомственной нам территории.
Слушал его, украдкой разглядывая свои руки. Столько раз читал о том, как важно посмотреть на руки во сне. И что? Руки как руки, было бы из-за чего шум поднимать, только безымянный палец левой почему-то позеленел и гнется во все стороны, как змея. Но во сне, наверное, так положено.
Спать, видеть сон и осознавать, что спишь, оказалось так здорово и необычно, что бубнеж полицейского вызывал не тревогу, а умиление. Приезжим, оказывается, что-то запрещается — ишь как. И что, интересно, мне сделают, если я сплю и полицейские мне просто снятся? Нет, ну в самом деле.
Спросил:
— А как вы можете меня наказать, если это мой сон?
— А нам и не надо вас наказывать. Наше дело — пресечь нарушение. Раньше за такие штучки полагалась немедленная депортация, а теперь…
Ушам своим не поверил.
— Депортация? То есть человека высылали из страны, если ему что-то не то приснилось?
— Ну что вы такое говорите, — улыбнулась женщина. — При чем тут страна? Депортация в данном случае означает пробуждение, неужели не очевидно?
— Мне сейчас ничего не очевидно. Я же сплю. А во сне может случиться все что угодно.
— Да, это распространенное мнение, — согласился мужчина. — В любом случае, после присоединения к Евросоюзу правила изменились. Нас обязали проводить с нарушителями разъяснительные беседы в целях профилактики дальнейших рецидивов. Давайте начнем. Присаживайтесь,
Хотел спросить — куда, собственно? — но не успел, потому что обнаружил себя почти утонувшим в огромном кресле-мешке. Полицейские же разместились на высоких кухонных табуретах, выкрашенных в оранжевый цвет. Сидели со строгими лицами и идеально прямыми спинами, но при этом болтали ногами, как дошкольники.
— Моего коллегу зовут Альгирдас, — сказала женщина. — А меня — Таня. Простите, что сразу не представились и не показали удостоверения. Впрочем, вы их и не потребовали.
Невольно ухмыльнулся:
— Это кем же надо быть, чтобы во сне — во сне! — первым делом требовать у всех удостоверения?
— Уж не знаю, кем для этого надо быть, но требуют регулярно, — флегматично заметил Альгирдас. — Сам порой удивляюсь. Казалось бы, спит человек, видит сон, себя почти не помнит, родную мать по имени вряд ли назовет, а все туда же — документы ему подавай. Поразительно.
— Кто будет говорить? — нетерпеливо спросила Таня.
— Начинай ты. Я за это дежурство уже сам себе надоел.
Не удержался, спросил:
— А что, так много туристов страшные сны про Вильнюс видит?
— Много — не то слово, — вздохнул полицейский. — Как будто нарочно за этим приезжают.
— Теперь сосредоточьтесь, — строго сказала Таня. — И слушайте меня внимательно. Во сне это иногда бывает довольно трудно, но вы, пожалуйста, постарайтесь.
Кивнул:
— Договорились.
— Дело обстоит так, — начала она. — Вопреки распространенным представлениям о том, что сны являются исключительно порождением индивидуального сознания спящего, пространство сновидения не только объективно существует, но и до известной степени совпадает с участком так называемой реальности, фигурирующим в сновидении. Это понятно?
Из вежливости согласился:
— Понятно.
И честно добавил:
— Но не очень.
— Да, с непривычки это довольно трудно понять, — вздохнула Таня. — Что ж, считайте умственный труд чем-то вроде исправительного наказания за правонарушение. Ладно, попробую еще раз, на конкретном примере. Вот, предположим, сейчас вам снится, что вы находитесь в Вильнюсе. Это, безусловно, является прямым следствием ваших персональных впечатлений, полученных во время прогулки по городу. Но одновременно это означает, что существует участок сновидческого пространства, в той или иной степени соответствующий так называемому реальному Вильнюсу. То есть все, кому снится Вильнюс, попадают именно сюда, к нам, — даже те, кто лег спать в Токио или, скажем, Нью-Йорке.
— О. Теперь, наверное, понятно.
— Вот и хорошо. Пошли дальше. То, что с вами происходит во сне, — это сумма работы вашего сознания и особенностей того участка пространства сновидений, на котором вы в данный момент находитесь. То есть место действия, безусловно, влияет на ход вашего сновидения. Но и содержание вашего сновидения влияет на место! И когда ваше сознание — вот как сегодня — выплескивает на нашу территорию ваши персональные страхи, это… Ну все равно как если бы вы привезли с собой полный чемодан этих неприятных инопланетян. И оставили их тут жить. Строго говоря, именно это вы и сделали. — И Таня укоризненно покачала головой.