Сказки старого Вильнюса II
Шрифт:
После неожиданно приятного сна о телефонном звонке домой окончательно признал метод полицейского Тани рабочим. И торжественно объявил очередным хорошим сном долгую прогулку по ветреной набережной — в пиджаке нараспашку, с ванильным мороженым в дурацком вафельном рожке. Перспектива в ближайшее время увидеть малоприятный сон о простуде не пугала: причинно-следственные связи почти без сбоев работают, пока бодрствуешь, а во сне все иначе. Никогда заранее не знаешь, каких последствий ждать, и это хорошая новость. Гораздо лучше, чем можно было подумать еще вчера, наяву.
Два дня спустя, когда пришло время смотреть увлекательный сон об отъезде домой, уже по дороге к вокзалу увидел припаркованную на углу полицейскую машину. У сидевшей за рулем молодой женщины была
— Вот этот дядька в костюме, — задумчиво сказала Таня. — С черной дорожной сумкой. Слушай, откуда-то я его знаю. Очень знакомое лицо. Обычно всегда могу вспомнить, а тут — никак. А ты не?.. Ай, ладно, неважно, он уже за угол свернул.
Улица Вильняус
Vilniaus g.
Оставайтесь с нами
Кто-то должен ходить за хлебом, и пусть это буду я, потому что всякий раз, когда я говорю себе: хорошо бы погулять, непременно выясняется, что времени нет совершенно. Даже жалкие полчаса — немыслимая роскошь для человека, у которого столько работы. Зато выйти за хлебом — нужное, полезное, практически богоугодное дело, кто хочешь подтвердит. И работа милостиво соглашается немного потерпеть. За хлебом — это же двадцать минут туда-обратно, не больше.
«И даже меньше, — успокаиваю я себя, шнуруя ботинки. — Сколько там идти до ближайшей пекарни, ерунда, ну».
Внутренний надсмотрщик, впрочем, уже подозревает неладное. Насупившись, наблюдает, как я одеваюсь. Дай ему волю, посадил бы меня на цепь, да руки коротки; и я выскакиваю на улицу, победно размахивая невесомой тряпичной сумкой.
А пробежав пару кварталов, вкрадчиво говорю себе: ничего страшного не случится, если я пойду не в ближайшую лавку, а в ту, которая чуть подальше. Какие-то лишние десять минут, зато прогулка. Весна, здоровье, движение, голову проветрить, жопу растрясти, ну же!
Внутренний надсмотрщик пронзительно верещит: «Не-е-е-е-ет!» Но на таком расстоянии от письменного стола и прочих орудий производства его возражения совсем несложно игнорировать. А когда я, благополучно добравшись до лавки-подальше, с лицемерным негодованием разглядываю полки — все не то, какая-то ерунда, а не хлеб, ну что ты будешь делать, — внутренний надсмотрщик уже лежит на внутреннем полу, в отчаянии закрыв внутреннюю голову внутренними руками. Он прекрасно знает, чем это закончится. И ничего не сможет поделать, когда я рассудительно скажу: ну уж нет, такой хлеб мы ни за что не станем есть. Ничего не попишешь, придется идти в центр.
Дело сделано, очередной побег удался. К письменному столу я теперь вернусь нескоро, и как же это, честно говоря, хорошо.
И быстро, быстро вниз с холма, спотыкаясь о нерастаявшие комья позавчерашнего снега, останавливаясь лишь затем, чтобы приглядеться к мелким синим брызгам на склоне — пролески? уже? не померещились? не померещились! — и бегом дальше, мимо каштанов, роняющих на землю сухие прошлогодние листья, ощущая, как совершенно по-летнему припекает макушку. Все времена года смешались на нашем холме в густой весенний коктейль, словно все братья-месяцы собрались здесь, помогают непутевому младшему устроить нам небывалую весну, вот и молодцы, давно пора.
А добежав до проспекта Гедиминаса, можно свернуть направо и перевести дух. Перейти на шаг. Сказать себе, что порция миндального кофе определенно не помешает праздно прогуливающемуся — то есть что это я, целеустремленно мчащемуся за хлебом — организму наслаждаться ароматом весеннего ветра. В смысле организованно продвигаться в сторону булочной. Хулы не будет.
Пройти несколько кварталов и снова свернуть направо, на Вильняус, где призывно пылает оранжевый ромб «Coffee-in», обрадоваться, обнаружив, что за дверь уже выставлены два
Несколько минут спустя я выхожу из кафе, сжимая в руках горячий картонный стакан, кладу все еще пустую тряпичную сумку на холодный металлический стул — вот и пригодилась. Усаживаюсь, осторожно, чтобы не обжечься, делаю первый глоток кофе, щурюсь от яркого солнечного света, лезу в карман за портсигаром, заодно достаю телефон и решительно выключаю звук. Ближайшие десять минут я проведу в раю, и пусть весь мир подождет.
Весь мир укоризненно качает головой и тоже достает сигареты. Если уж все равно ждать.
По случаю теплого весеннего дня дверь кафе распахнута настежь, и слышно, как в зале играет музыка. В данный момент — Queen. Надо же. Кофейня все-таки скорее студенческая, и баристы — ровесники своей целевой аудитории, достаточно время от времени пить здесь кофе, чтобы быть в курсе самых актуальных музыкальных новинок. И вдруг Queen, прекрасный, как весенние небеса над нашими головами. И почти столь же древний. Но я-то, собственно, только за.
— Ride the wild wind, [4] — поет Фредди Меркьюри. — Ride the wild wind, — настойчиво повторяет он, как будто кого-то надо уговаривать. Как будто все мы, здешние, сегодняшние весенние люди, не стоим уже на цыпочках в состоянии безмятежной готовности оседлать любой воздушный поток, способный унести нас туда, не знаю куда. За пределы называемого словами. На далекую тайную родину всего живого, вспомнить которую невозможно, но аромат ее земли дразнит наши ноздри ранней весной. Всего несколько дней в году, но этого хватает, чтобы выжить. И жить потом долго и счастливо — до следующей весны.
4
Песня Queen из альбома «Innuendo» (1991).
— Ride the wild wind, — твердит Фредди. И задорно добавляет: — Hey-hey-hey!
Лично у меня никаких возражений. Хей-хей-хей, конечно. Еще бы не хей-хей-хей.
— Это Радио Гедиминаса, — говорит приятный мужской баритон. — Оставайтесь с нами до первой звезды. В программе следующего часа лучшая музыка для весны. А сейчас городские новости.
Теперь понятно, почему Queen, а не Die Antwoord, [5] Lykke Li [6] или, предположим, Skrillex. [7] Девочки-баристы забыли дома флешку с любимой музыкой и с горя включили радио. Радио Гедиминаса — надо же, впервые о таком слышу, хотя в машине регулярно перескакиваю с одной волны на другую в поисках чего-нибудь новенького и при этом не слишком оскорбляющего слух. Но Радио Гедиминаса мне точно никогда не попадалось. Интересно, название — дань уважения основателю города или имя владельца радиостанции? Или просто студия расположена на проспекте Гедиминаса, где-нибудь тут, за углом? Впрочем, какая разница, лишь бы музыку хорошую крутили, а выпуски новостей — не дольше трех минут. Скучнее нынешних городских новостей были разве что старые советские, про надои в шахтах и валовое производство озимых. Чур меня.
5
Группа, основанная в 2008 г. музыкантами из Кейптауна (ЮАР), родоначальники стиля zef-rap.
6
Люкке Ли — шведская певица. Выпустила два студийных альбома: «Youth Novels» (2008) и «Wounded Rhymes» (2011).
7
Скриллекс — псевдоним американского бростеп-музыканта и продюсера Сонни Джона Мура. В 2012 г. Скриллекс попал на второе место в топ-10 самых высокооплачиваемых диджеев мира по версии «Forbes».