Сказки уличного фонаря
Шрифт:
— Только вместе можно издавать мелодию, — брякали бутылки, — Только вместе, вместе, вместе…
— И вы счастливы? — стукалась о бутылки копейка.
— Счастье — это когда все с соборе, в соборе, в соборе…
А копейка даже залетела в бутылку, плюхнулась в пивную каплю, помылась в ней и выплыла наружу. Но вот сумку перевернули и копейка вместе со звоном бутылок выпала на стол, а потом покатилась и упала на пол. Блим! Блим! Несколько раз она подпрыгнула, звеня о кафельную плитку, и закатилась под шкаф. Но, пролежав
— Опля-ля! — лязгнули на шее у красавицы другие копейки, приветствуя гостью.
— Опля! — поздоровалась вновь прибывшая.
— Будь как дома, — звенели копейки, — Мы все вместе такие красивые, такие звонкие и молодые! — радовались они.
— А как на нас любуются люди, — удивлялась наша копейка. — Ах, как трогательно! Как приятно!
Так закончилось скитание одинокой никому не нужной копейки, на которую нечего было купить. Теперь она была очень счастлива вместе с другими монетками в ожерелье, потому что была нужна для красоты.
Картина и панель
Как-то одним ранним утром, когда висящая на стене большая картина в золотистой оправе проснулась, поморгав окнами нарисованных домов Петербурга, потянувшись парусами невских галер, и обнаружила на противоположной стене комнаты плазменную панель. В комнату зашли люди и включили её, и картина впервые в жизни увидела меняющиеся и движущиеся картинки.
Картина удивилась, колыхнув голубыми волнами, и вежливо просипела своим хриплым голосом растрескавшейся краски осматривающему комнату гостю:
— Здравствуй, как тебя зовут?
Панель вздрогнула, не ожидая вопроса, и объёмно пропела:
— Панель плазменная. Последнее поколение.
Картина блеснула петропавловским шпилем и ответила:
— Последнего ничего не бывает. Всё, что с краю времени, всегда становится в начале.
Плазменная панель обиделась и, сравнивая себя с картиной, на которой было лишь одно изображение, начала гордиться собой и похваляться:
— Вот ты висишь здесь много лет…
— Веков, — поправила картина.
— Ты висишь много веков с одной и той же картинкой, а я за минуту меняю сотни изображений.
Мудрая картина хотела возразить панели, что большую часть времени та выключена и кроме чёрного прямоугольника ничего не показывает, но не стала, потому как была мудрая и знала себе цену, во много раз превышающую стоимость панели.
Молодость, о которой хвалилась панель, совсем не была преимуществом. Поскольку, время лишь увеличивает стоимость произведения искусства, в отличие от электронных приборов.
— Мой внутренний мир богаче, чем твой, — хвалилась панель своим устройством. Что потрескавшиеся
Картина молчала, не получая ответов от неё, панель успокоилась и как-то скучая чёрным экраном, попросила её:
— А расскажи, что здесь было много веков?
И добрая картина, погрузившись в воспоминания, ответила:
Всё сменилось в этой комнате много раз — обои, краски, паркет. На твоём месте когда-то висело чучело какого-то зверя, но и оно исчезло; часы, что тикали много лет, сломались; людей, что ходили по этим полам, уже нет.
— И ничего нет более вечного в этой комнате? — испугалась панель.
— Есть, — ответила мудрая картина.
— Ты?
— Нет, — сказала картина и посмотрела в окно разводным мостом. — Вот, что более вечно в этой комнате — вид за окном.
— Да, ладно! — засмеялась панель. — Где же здесь вечное? Времена года меняют эту картину: солнце, облака, дождь, падающие листья, снег…
— Вечное — не значит неизменное, — возразила панель. — Скорее, мир за окном боле вечен в этой комнате, потому что когда-нибудь и дома этого не будет, а мир за окном ещё будет очень долго.
Однажды хозяева сфотографировали картину цифровой камерой. И в этот день она пропала со своего долгого места — её продали в другой дом, где у неё началась новая жизнь. А на её месте появилась её бумажная копия.
— Вон она вечность — догадалась скучающая панель. — Это когда ты продолжаешься в своих копиях и очень обрадовалась, зная, что на заводе плазменных панелей таких, как она — тысячи.
Зажигалка и спички
Они встретились в одной пепельнице, когда рядом со спичками поставили прозрачную зажигалку. Спички пошушукались в коробке и стали соседке льстить.
— Какая ты красивая! — восхищались они хором. — Плавные формы пластмассы, прозрачный корпус. И пламя можно регулировать. Само совершенство!
— Что вы! — краснела солнечными бликами зажигалка. — Сложное устройство моё — это недостаток. Идеал — это простота. Изящный брусок с коричневой головкой силитры — что может быть лучше?
— О, нет, нет, — отвечала печально одна самая толстая и кривая спичка, — Одноразовый век наш не долог. Несколько мгновений и — пепел. А ты заряжаешься вновь и вновь.
— Ха! — иронично ответила зажигалка. — И я одноразовая. Меня нельзя зарядить.
— Ну, всё равно, — поддержали кривую все спички. — Зато одной зарядки хватает на целый час гордого пламени. Зажгись, покажи себя во всей славе, вознеси радужное пламя в небесные сферы, о, великая зажигалка!
И зажигалка щёлкнула кремнием и засветила огнём.
— Ах! — пели спички и радовались угасанию конкурентки. — Нет ничего более совершенного на этой кухне, как эта величественная статуя свободы с факелом в руках.