Сказки Венского леса или Король, Самозванец и Белая Книга
Шрифт:
Нелли поклонилась.
– Я понял. Я знаю, что такое власть, тем более – власть слова, и как легко её потерять. Величие – ничто. Богатство – тщетно. Я слышал о легенде. Многие шептались о ней, кто-то даже пытался украсть свиток, но тому свидетелем был один из моих предшественников, но те смельчаки, а точнее, уже их кости, сейчас в Бастилии, ибо их намерения не оставляли сомнений. Вы говорите, и никто ещё и никогда в жизни не был со мной так честен. Никто в мире не сможет в сию минуту подтвердить мне истинность ваших слов, однако что-то мне впервые за много лет подсказывает, что человек, стоящий предо мной и смотрящий мне прямо в глаза, – не лжёт. За вашу честность я готов отдать вам то, что вы
– Да, то был я, – Ричардсон поклонился.
– Кажется, я знаком и с Вами, – сказал он, переводя взгляд на Фридемана.
– Мы были вместе на том приёме.
Кардинал кивнул, припоминая.
– Так почему же вы не использовали свои имена и титулы?
– Мы в нашем путешествии не графы, и не герцоги, – сказал Ричардсон, – мы просто странники, которые верят, что их усилиями мир станет хоть немного, но лучше.
– Я лучше бы и не сказал, – покачал головой кардинал. – Верно. Как это верно… – сказал Ришелье, подумав о чём-то своём. – Ну что же, идёмте. Я велю принести вина и кое-что вам расскажу. Вам это и поможет, и заинтересует. Возможно, я помогу вам, не только отдав Свиток. Идёмте!
Наши герои в молчаливо изумлении переглянулись и прошли вслед за кардиналом в огромную, роскошную комнату. Ришелье подошёл к столу и из верхнего его ящика, запиравшегося на ключ, извлёк свиток. Молча он протянул его Нелли.
– Я велю подать вам самый лучший экипаж и в охрану дам своих лучших и надёжнейших гвардейцев. Как и обещал, должен кое-что сообщить вам, просто не хотел говорить при страже. Две недели назад мне рассказывали, что под окнами бродил какой-то человек, с виду похожий на моряка, кажется, одной ноги, той части, что до колена, у него не было. Седой, в лохмотьях. Он что-то выспрашивал, мои люди попытались его поймать, но он ускользнул так ловко, что, кажется, вовсе встаёт вопрос, а могут ли так делать люди? Вам это о чём-то говорит?
– Да, – прошептал граф. – Похоже, это именно тот человек, что сделал попытку меня ограбить пару недель назад.
– Что ж, раз так, то предприятие ваше не только рискованное, но и весьма опасное. Я велю страже сопровождать вас до границы, куда вы намерены направиться дальше?
Все посмотрели на Нелли.
– Италия, господин Ришелье. Туда ведёт нас наша карта.
– Что ж… Желаю удачи вашей миссии. Ступайте! И да хранит вас Бог!
Все ответили почтительным полупоклоном и направились к выходу. Последним шёл Руджеро и вдруг кардинал резко схватил его за руку. Он неожиданности тот чуть не вскрикнул. На ухо, едва-едва слышным шёпотом он что-то сказал ему. Так же резко, как и схватил, Ришелье отпустил его руку и тут же исчез. Руджеро некоторое время постоял изумлённый, но поняв, что ожидать возвращения кардинала бессмысленно, отправился следом за всеми.
Ровно через три четверти часа всё было готово. Одетые и собранный путники стояли у дворцовых ворот. По очереди вскочили в экипаж. Когда он тронулся, Руджеро ещё раз взглянул на окна кабинета кардинала. Он провожал их взглядом. Но что значили его последние слова? Почему он это сказал? Ответить на этот вопрос сейчас было невозможно, и Руджеро, укачанный стуком копыт, погрузился в поверхностный и тревожный сон.
ГЛАВА 10. ЦАРСТВО АИДА
Помогите мне подняться, вниз я уж как-нибудь сам спущусь…
Согласно
Рим – богатейший город, куда стремились все те, кто готов был играть, и играть вдолгую и по-крупному. Руджеро много рассказывал о своём здесь пребывании, завершившимся изгнанием, но об этом, дорогой читатель, как-нибудь в другой раз. Нелли и Ричардсон спали, но и во сне лица их были, как и наяву. Какими, спросите вы – слишком серьёзными. Руджеро хмуро смотрел в окно.
– Ты необычно мрачен, что успело произойти в ту ночь у кардинала? – спросил Фридеман.
– Дело не в том… Нам потребуется провожатый, – помедлив, выйдя из глубокой задумчивости, сказал Руджеро.
– Есть кто на примете? – спросил Фридеман.
– И да, и нет… Ему вполне можно довериться, но мало ли что поменялось за эти годы.
– Что он за человек?
– Капуцин, лет около пятидесяти уже сейчас. Нечист на руку, но однажды выручил меня по пути в Рим из Венеции. Правда и неприятностей было с ним немало, но и на том спасибо. Вдвоём всё равно было легче. Да, были тогда времена… Ведь тогда я чуть было не стал священником.
– Что? – воскликнул Ричардсон, просыпаясь.
– Ты же спал? – удивился Фридеман.
– Я.. дремал.
– Вот оттого ты такой дремучий! Спал бы нормально, меньше бы заморачивался о тех вещах, которые того не стоят, – сказал Руджеро.
– Ты-то, зато, посмотрю, святая простота! – съязвил граф.
Руджеро вдруг резко приподнялся и стал вглядываться.
– Выйдем здесь. Отсюда недалеко до того капуцина.
– Уверен? – спросил Фридеман.
– Tutto fa brodo. 27 Другого выхода не остаётся, – отвечая сразу на два вопроса, сказал Руджеро.
27
Идиома означает, что любая помощь может оказаться полезной, дословно, в переводе с итальянского – «всё подходит для похлёбки» (прим. авт.).
Выйдя на середине знакомого лишь одному из них города, они, по ещё пустынным предутренним улочкам, последовали за Руджеро. Ещё не касалась их в этот день нога странника, ещё не поднялась пыль от дороги. Руджеро вёл их окольными тропами, чтобы как можно меньше попадаться на глаза могущим любопытно глазеть в сей час из окон людям. Наконец они пришли, к цели своего путешествия. То был простоватый дом. Окна были открыты, оттуда доносился громкий храп. Руджеро постучал ногой в дверь. Храп прекратился, послышалася возня, и вот дверь заскрипела и на пороге стоял сонный низенький толстый человечек, потирающий глаза и треплющий чёрные кудри, вываливавшиеся из-под ночного колпака.
– Эй, сонная твоя голова! Узнаёшь меня? – усмехнулся Руджеро, уперев руки в боки.
– И тебе bon giorno, 28 Кольпеволэ! Это так заведено у тебя, будить по утрам честных людей! Ни свет ни заря!
– Ха! Про честных это бы я мог поспорить, про людей, – он принюхался, – пожалуй тоже. Давай пусти что ли на порог по старой дружбе и пособи в беде! О, вижу ты не один! – итальянец приподнялся на цыпочки, выглядывая из-за плеча Руджеро.
– I miei amici, 29 – с некоторой гордостью промолвил Руджеро.
28
Доброе утро (итал., прим. авт.)
29
Мои друзья (итал., прим. авт.)