Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь
Шрифт:
— А что он — правильный? А он хороший? А он наш, советский?
Об этом мальчике я прочитал в одной из статей профессора А.В.Запорожца. [70]
Подобный же случай описан в неизданном дневнике Ф.Вигдоровой. Она решала со своей дочерью Галей кроссворд, и им встретилась такая строка: «Известный советский поэт».
Галя сказала:
— Некрасов.
— Какой же он советский! — возразила писательница.
— А разве он не советский? Ведь он же хороший.
70
А.В.Запорожец,
Как и для миллионов других наших граждан, «советский» и «хороший» для Гали синонимы.
Правда, Гале в ту пору было уже десять лет, но нужно ли говорить, что в отношении к слову «советский» младшие дети вполне солидарны со старшими? В одной из публикаций Дома детской книги приводится такое восклицание пятилетнего мальчика о сказочном Иване-царевиче:
— Он хороший, Иван-царевич, как наши бойцы. Да? [71]
Если бы Иван-царевич, в представлении нынешнего ребенка, не был наделен качествами советских бойцов, ребенок никогда не полюбил бы его.
71
М.М.Скудина, Роль советской народной сказки в воспитании моральных качеств у детей дошкольного возраста. Сборник «Литературно-критические чтения», М. 1951, стр. 108.
Так как эти патриотические чувства советских детей одинаково свойственны и младшим и старшим, я считаю возможным опять выйти за пределы того возраста, которому посвящена моя книжка, и привести из дневника Ф.Вигдоровой следующее высказывание восьмилетней Саши:
— Если бы у меня была волшебная палочка, я прежде всего сделала бы так, чтобы ожил Владимир Ильич. Потом, чтобы был жив Галин папа. Потом, чтобы ожили все великие, хорошие люди прошлых веков. А потом я взмахнула бы палочкой в последний раз, чтобы стал коммунизм.
Милиционер задержал машину, нарушившую правила уличного движения. Маленький сын нарушителя, с ужасом наблюдая, как советский милиционер бранит его папу и составляет на него какой-то акт, высунулся в окошечко и просит:
— Дяденька, отпустите нас! Мы — за мир!
— Правда ли, что в Америке все стулья — электрические?
На какую-то просьбу Миши бабушка сказала ему:
— Это тебе по штату не полагается!
— Так ведь штаты — это в Америке, а у нас штатов нет!
— Что это за собака?
— Немецкая овчарка.
— Она сдалась в плен, да?
Пятилетний Саша:
— Мама, а летом холодной войны не бывает?
Играя с ребятами, Саша усвоил себе их выражения: «мирово погулял», «мирово покатался» и проч. На их жаргоне «мировое мороженое» — самое лучшее. Поэтому Саша с недоумением спрашивает:
— Почему мировая война? Как же это: война и вдруг мировая?
Отец Светика Гусева
— Я тебе приказываю, и ты должна подчиниться.
Светик ястребом налетел на отца:
— Теперь таких мужей не бывает! Теперь такие мужья не нужны. Ты… раньшенный муж!
Он хотел сказать: старорежимный.
С четырехлетним Волей мы гуляли по старинному кладбищу. Среди памятников — мраморный ангел с поднятой кверху рукой. Воля смотрит на памятник и объясняет себе самому:
— Это он «будь готов» делает.
Вообще у огромного большинства малышей выработался своего рода иммунитет ко всему клерикальному. Вересаев рассказывает, как набожная нянька взяла с собой маленького Юрика в церковь. Юрик, вернувшись домой, сообщил со смехом своим близким:
— Мы гуляли в большом, большом доме… Там Петровна голенького дядю нюхала.
— Что ты, Юра, врешь? — возмутилась Петровна. — Какого дядю нюхала?
— А на стенке дядя голенький был нарисован. Петровна подошла к нему близко, машет рукой и нюхает. А старушки все баловались: стукали в землю лбом… А я не баловался, нет!..
В церкви с бабушкой, увидя икону:
— Чей это портрет?
— Это боженька.
— А где он живет?
— На небе.
— Высоко?
— Высоко.
— А реактивка его достанет?
Писатель Рудольф Бершадский сообщает:
«В присутствии пятилетней дочери я однажды рассказывал, как няня постоянно водила меня в церковь.
Дочь недоверчиво перебила меня:
— Папа, разве ты еще при боге родился?»
Тот же Светик Гусев увидел в Зоопарке слона. Он долго рассматривал огромного зверя и наконец спросил у своей матери:
— Чей это слон?
— Государственный.
— Значит, и мой немножечко, — произнес он с большим удовольствием.
Радость обладания государственной собственностью я замечал до сих пор главным образом у старших ребят.
Стоит, например, школьник на уроке географии у карты и, тыча пальцем в советские тундры, говорит голосом владельца и хозяина: «Торфу мы имеем тут столько-то, ископаемых столько-то».
В литературе это чувство наиболее ярко выражено В.В.Маяковским: «улица моя, дома мои», «мои депутаты», «в моем Моссовете», «моя милиция меня бережет» (поэма «Хорошо!»).
Теперь оказывается, что в последние годы проявления этого нового чувства мы начинаем наблюдать и у дошкольников.
Жаль, что подобные речения детей так и пропадают бесследно, никем не собираемые, никем не хранимые. Ведь в каждом из них причудливо многообразно и ярко отражается переживаемый нами период истории. И было бы поучительно познакомиться с тысячами подобных ребячьих высказываний, собранных по всему СССР, так как детская речь очень часто характеризует те социальные сдвиги, которые происходят в стране.
Нередко приходится наблюдать, как отражается в детских разговорах семья. Специальные технические термины, свойственные отцовской или материнской работе, перекочевывают в речь малолетних детей и начинают своеобразно служить их интересам и надобностям.