Сказочка дедушки Абдулы

Блинников Павел

— Дядя Глеб, что со мной было? — спросил он.

— Ты был одержим демонами Борис. — ответил дядя.

— А это как?

— Большинство людей в твоем мире одержимы демонами. Это может показаться невероятным, но это так. Все люди мира носят в себе демонов страха, гордыни, похоти. И иногда надо приложить огромные усилия, чтобы не впустить их в себя, но порой надо приложить еще большие, чтобы их из себя выгнать.

— И что теперь во мне больше нет демонов.

— Нет. Но появятся ли они снова решать только тебе. А теперь отдыхай.

И дядя ушел, оставив Бориса наедине со своими мыслями. Через пару дней мальчик уже мог ходить и даже помогать монахам в их каждодневном труде. Он носил дрова, помогал в столовой, и сам удивлялся что эта работа не становится для него обузой, как было бы случись это две недели назад, но наоборот он получает от нее настоящее удовольствие.

Так для него потекли недели. Сначала он вообще не думал о том, что с ним происходит.

Просто делал то, что делал. И не важно что, главное чтобы было чем занять руки. Но вот в один прекрасный день он пошел в лес собирать хворост. Был солнечный декабрьский день, в монастыре готовились к празднованию рождества. Вчера выпал глубокий снег, и идти было трудно, да и хворост собирать тоже было проблематично, поэтому он стал отламывать сухие ветки. И вот когда он тянул на себя не слишком сухую ветку, она внезапно сломалась, а он упал на спину, и его взгляд устремился в небо. Он лежал со сломанной веткой в руках и смотрел на бесконечную голубизну, наслаждаясь тем как при каждом его движении свежий снег слегка похрустывает под спиной. По небу пролетали перистые облака, а на ветках деревьев еще не успел растаять появившийся ночью иней. Вокруг было тихо, и в этой тишине он отчетливо различил удары своего сердца. Оно стучало совершенно спокойно, отбивая свой несущий жизнь ритм и принося с собой гармонию. В первый раз за несколько недель Боря вспомнил отца и мать, и в первый раз эти воспоминания не принесли ему страданий и не вывали грусти. Только сердце как будто замерло на один миг, слегка нарушив свой ритм. И в это промежуток между ударами ушло все, что было плохого в его жизни. Ушло, и было беспощадно раздавлено следующим ударом. Мысли снова вернулись в голову, принося с собой давно забытую радость. Одинокая слезинка прокатилась по его щеке и тут же обледенела. Борис встал, и взяв все ветки, которые успел наломать пошел в монастырь.

Вернувшись в обитель, Борис в первый раз увидел ее другими глазами. Теперь это была не тюрьма, в которую его сослали, и не то странное место, которое забрало в себя его боль. Нет, теперь это было просто место, не лучше и не хуже чем любое другое. И храмом делали его вовсе не купола, и иконы стоявшие внутри. Домом Господа его делали те люди, которые там находились. Только они могли превратить безжизненный камень в священное место.

После этой прогулки за хворостом жизнь Бориса еще раз изменилась. И забегая слегка вперед я заранее скажу, что не в последний раз. Наш второй герой проводил свое основное время точно так же как после операции — помогал монахам в их скромном быту. Нога окончательно выздоровела, и теперь всю работу было делать легко. Но шли дни и Боря стал замечать, что далеко не все так просто в жизни этого монастыря и его обитателей. На первый взгляд монахи делали то же что и должны: молились, работали, пили и ели, придаваясь своим мыслям. Но так было только на первый взгляд. Первое подозрение закралось в душу Бориса как это ни странно в бане. В монастыре была большая общая баня, и вместе с основным зданием и большим амбаром она составляла собственно весь монастырь. Были, правда, еще несколько сараев. Но они использовались под хранение дров и продуктов, так что их можно не брать в расчет. Так вот попав в общую баню, Борис не мог не заметить, что все монахи совершенно не похожи на простых людей. Во-первых, все они были худыми и поджарыми, но это и не удивительно — настоящий монах должен быть таким. Но монахи были не просто худыми, они были великолепно сложены, и было ощущение, что он попал в баню с легкоатлетами или гимнастами. Их тела были гармонично сложены, а мышцы явно функциональны и было видно что ими часто пользуются.

Другая загадка монастыря была в большом амбаре, куда Бориса не пускали, но сами монахи проводили там примерно половину времени. При этом всегда выставлялось что-то вроде караула. Нет, никто не маршировал вокруг, или не стоял с ружьями около входа. Но два-три монаха все время что-то делали вокруг этого загадочного амбара: или чистили снег, или кололи дрова, или вешали белье. Короче возможности незаметно прокрасться и подсмотреть, что там происходит, у Бориса не было. Случись это год назад он все равно попробовал утайкой пробраться к амбару, но теперь ему в голову пришла мысль, которая никогда бы не пришла в прошлой жизни. Он просто подошел к дяде и спросил.

Глеб выслушал вопрос, и ответил, что там они занимаются тренировкой тайного знания. Это очень заинтриговало мальчика, и он спросил, не может ли он приобщиться к этому знанию. Глеб ответил что это станет возможно только после того как Борис прочитает все священные писания и поймет их глубинный смысл. На это Боря возразил, что для того чтобы понять весь смысл без пояснения учителя у него уйдет сто лет. И тогда Глеб сказал, что разъяснит все, что будет ему непонятно. А потом он взял в храме несколько книг, и дал их Боре.

И опять Борис был удивлен тем, что проводить за книгами по двенадцать часов в сутки может оказаться такой приятной задачей. Читая, он полностью уходил

от действительности и прерывался только когда дядя звал его на обед. Но кроме чтения Глеб так же настоял на том, чтобы он ходил на молитвы вместе с остальными монахами. В таком режиме прошло еще полгода. Борис читал, слушал разъяснения дяди, и молился. И уже не представлял себе другой жизни кроме этой. И даже более того он чувствовал что вроде и живет, и в то же время проживает жизнь для кого-то. До сего момента он был двоечником, и все знания из-за плохой памяти давались ему очень трудно. Но теперь он запоминал каждую страницу священных писаний до запятой. Он мог процитировать любой отрезок из древних книг, даже если его внезапно будили ночью. А такое скажу я тебе, бывало часто. Дядя словно готовил мальчика к чему-то, и гонял по текстам с утра до вечера.

Личность Бориса продолжала меняться. Под суровым руководством дяди детство ушло от него и растаяло как дым. Вскоре дядя стал заставлять Борю делать зарядку и перед сном бегать по часу вокруг монастыря. Правда при этом он бегал рядом, и все время требовал, чтобы мальчик отвечал на его вопросы о библии. Борис встретил свой тринадцатый день рождения совершенно другим человеком. От прежнего хулигана не осталось и следа, теперь это был серьезный, и даже какой-то суровый парень. У него даже стали расти усы, а на лице пробилась неровная щетина. Тело его покрылось совсем не детскими мышцами, и он мог посостязаться в знании писания с самим настоятелем монастыря.

И тогда дядя открыл ему тайну этого монастыря. Это был не просто храм, где молились отвергнувшие себя люди, это было место подготовки настоящих воинов церкви. И все это время они тренировали свое тело в искусстве боя, в стенах того самого амбара. Его впервые впустили в стены амбара, и там обнаружился прекрасный и очень современно оборудованный спортивный зал. Для чего монахи готовились и на какие цели это было направлено дядя не объяснил, сказав лишь, что Боря узнает все в свое время. И тут жизнь Бориса снова повернула свое русло. Его больше не заставляли читать умные книги, и направили всю неуемную энергию только на тренировки своего тела. Боря не знал так ли готовили других монахов, но предполагал что нет. Он проводил в амбаре как минимум десять часов в сутки, и не видел ни одного монаха, который тренировался бы с таким усердием и тщательности. Но мысли его были далеко тогда — он с головой ушел в новое для себя занятие. Но мы Давид более наблюдательны, чем Борис, и поэтому можем, проанализировав все и зная, что Борис является не простым мальчиком, а самым настоящим героем, сделать вывод, что весь смысл этого монастыря был в том, чтобы готовить всего одного воина — самого Бориса.

Именно поэтому он не видел никого из своих учителей чаще чем раз в неделю, каждый был просто призван научить его чему-то своему. Каждого монаха до того как он попал в это храм готовили в разных местах не просто России, но мира. Каждый из учителей Бори был непревзойденным мастером своего дела, и каждый передавал ему свои знания как мог. Так прошел еще одни год.

И теперь Давид мы можем посмотреть на Бориса и тебя, чтобы сравнить вас. И не надо так хмуриться, хоть сравнение и не в твою пользу, все же никто с тобой не занимался настолько серьезно как с ним. Итак, в четырнадцать лет Борис был высоким молодым парнем, который выглядел на несколько лет старше своего возраста. У него уже была самая настоящая бородка и тело отнюдь не мальчика, но мужа. Во всем монастыре нашлось бы всего пара человек, которые могли поспорить с ним в мастерстве ведения боя. За прошедший год парень тренировался настолько усердно, и проявлял такие успехи, что некоторым учителям было от этого не по себе. Но боялись они зря, ибо мальчик был не просто атлет, но еще и невероятно пресвященный юноша. Глеб не оставлял свои уроки со священными книгами, хоть и делал это теперь не так часто. Вокруг Бориса как будто появился настоящий купол несокрушимой, почти фанатичной веры. Ради Бога он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь, и унес чужую во имя его. Многие в храме уже откровенно побаивались этого холодного ледяного взгляда, и отводили взор от голубых и бесконечно глубоких как небо глаз. Бывший хулиган стал идеальным церковным псом, и, как подобает псу, вселял страх в сердца людей, где вера в Бога могла пошатнуться.

Но вскоре после четырнадцатилетия Бориса его снова постигло несчастье. Глеб заболел туберкулезом, и теперь уже Борису предстояло проводить дни и ночи в молитвах над умирающим телом дяди. Заразиться сам Борис не боялся, вера защищала его лучше любой марлевой повязки и антибиотиков. И вот на смертном одре дядя в последний раз пришел в сознание, и, подозвав Бориса, рассказал ему следующее:

— Слушай меня Боря. — хриплым голосом и постоянно срываясь на кашель от которого изо рта летела мокрота вперемешку с кровью сказал Глеб. — Мне сорок пять лет и ровно тридцать лет назад ко мне явился сам пресвятой архангел Михаил и сказал то, что навсегда переменило мою жизнь. Ни твой дед, ни твой отец так и не поняли, почему я ушел в монастырь в столь молодом возрасте, так что сейчас я расскажу тебе все.