Сказочка дедушки Абдулы

Блинников Павел

Впервые в голову Эвана закралось подозрение. А вдруг этот Эмет герой? И поэтому он аккуратно взял его руку с зажатым ножом, и провел по нему ладонью. Крови не было, Эван успокоился.

— Это что и есть доказательство? — спросил Эмет.

— Нет, это была проверка. А доказательство вот.

И Эван с силой воткнул нож себе в живот. Эмет по-прежнему сжимал его руке, и даже ахнул от неожиданности. Но естественно крови не было, а нож загнулся.

— Это что фокус какой-то. — сказал Эмет рассматривая погнутый нож. Вроде это был его нож, на нем

даже остался ценник который Эмет поленился сорвать.

— Нет, можешь проверить сам. — Эван поднял рубашку демонстрируя стальной пресс. — Попробуй, порежь меня.

Эмет взял нож за лезвие, и аккуратно, но с нажимом провел по животу антихриста. При этом он дотронулся до кожи Эвана, и температура его тела поднялась на несколько градусов. "Я что, тоже гей?" — подумал он.

— Гхм. — прокашлялся он, стараясь не смотреть на хитрые глаза Эвана. — Круто. То есть тебя нельзя порезать?

— Меня вообще нельзя повредить. Даже я не могу этого сделать.

— Но это ничего не доказывает. — сказал Эмет все больше краснее. Эван и не думал опускать рубашку, и рука Эмета все еще покоилась на его животе.

— Иди сюда. — сказал Эван, и притянул к себе Эмета. Он был доволен как никогда. Он почувствовал, как только что суть этого парня полностью изменилась. Ведь всего час назад, да что там, всего несколько минут назад он даже не думал о том, что можно заняться любовь с мужчиной. А теперь он находился на крайней стадии возбуждения, просто от того что прикоснулся к нему. Эван чувствовал, как зло в нем поднимается и меняет его. Эван разбудил этого подростка, и теперь он будет ему предан. Теперь их скрепляет то, что разрушить нельзя.

Спустя полчаса они лежали в кровати, и курили.

— А потом Майк сказал мне, что я смогу трахать кого захочу после обряда посвящения. А я всего один раз до этого занимался сексом, и то с проституткой.

— Но почему? Ведь ты красивый и молодой парень.

— Знаешь, мне никогда не хватало смелости, я думаю. Я несколько раз приглашал девчонок на свидание, но никогда не мог довершить до конца, понимаешь. Для меня было самое сложное — как им сказать, что давай мол, пойдем ко мне. Это казалось мне как-то пошло. И я всегда думал, что буду выглядеть после этого в своих глазах глупо. Короче это все наверно действительно глупо.

— Вовсе нет. Просто это в тебе говорило зло. Ты почти идеальный злодей Эмет.

— После тебя? — рассмеялся Эмет делая глоток виски.

— Да. Я идеал, ты почти идеал. Поверь мне, я прекрасно разбираюсь в таких делах. Ты вовсе не трус, просто тобой в такие моменты овладевает гордыня. Причем самая страшная разновидность гордыни. Ты готов пойти на все чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке. Ты прячешься за страхом, пытаешься считать себя неудачником и ничтожеством, просто потому что такой отказ бьет по твоей гордыне сильнее всего. Нет ничего более оскорбительного для мужчины, чем отказ женщины. Это наносит удар по самолюбию со страшной силой. А ты слишком любишь себя Эмет, чтобы допустить это. Нет,

ты будешь убеждать себя что ты некрасивый лопух, вместо того чтобы просто стерпеть такой отказ, и проглотить обиду. Именно любовь к себе, и есть основное отличие злых людей от добрых. Добрые готовы пожертвовать собой и своими принципами ради других, а злые нет.

— Это звучит неправдоподобно. Тогда почему я пошел на такой унизительный обряд посвящения? Разве это не бьет по самолюбию — рыть могилу голым посреди ночи, и потом проходить какие-нибудь дурацкие испытания?

— Нет. Это как раз наоборот распаляет гордыню. Я же все видел Эмет, тебе нравилось показывать свое голое тело всем остальным. Тебе нравилось казаться мужественным, и способным на это. Поверь мне, никто из тех придурков не согласился бы на такое.

— Ты пытаешься так поднять мне настроение?

— Нет. Я антихрист Эмет, я никому не поднимаю настроение. И даже больше скажу тебе, в конце я убью тебя.

— Почему?

— Потому что я ненавижу тебя.

— Тогда зачем ты меня спасал. — как ни странно Эмета совершенно не ранили эти слова.

— Потому что ты мне нужен. Не конкретно ты, а вообще друг, и любовник. Мне предстоит долгая дорога, и хочется, чтобы был хоть кто-то с кем можно поговорить.

— Чтобы выговориться?

— Нет. Скорее чтобы похвастать. Моя гордыня гораздо больше твоей.

— И все равно я не верю что ты антихрист.

Эван взял руку Эмета с догорающей сигаретой, и затушил ее о собственный глаз. Сигарета зашипела и погасла, глаз естественно не пострадал. Потом Эван затушил свою сигарету о второй глаз.

— Значит тебя нельзя убить?

— Да. И еще я очень сильный.

Эван встал и, взяв кровать одной рукой, поднял ее на уровень груди.

— Класс! — сказал Эмет. — И тебе не тяжело?

— Я вообще не испытываю никаких чувств кроме удовольствия. Я уже настолько силен, что могу поднять ваш дом и пару соседних в придачу.

— Да ну? Заливаешь небось?

— Если хочешь, я тебе это продемонстрирую. Попозже…

И Эван наклонил кровать так, что Эмет скатился к нему и обвил руками чтобы не упасть. От неожиданности он ухватился за антихриста как мартышка за дерево. Эван вернул кровать на место, и они снова упали на нее.

— А что ты от меня хочешь? — спустя полчаса спросил Эмет. — Зачем я тебе нужен?

— Ты поможешь мне уничтожить всех людей. Ты согласен?

— Не знаю. Как-то странно все это. А что если я не смогу никого убить?

— Это можно проверить. Пойди вниз, и убей своих родителей.

— Ты что сдурел? Они же мои родители!

— Они все равно умрут. Только тогда их смерть будет в страшных мучениях. И вообще, ты что их любишь?

Такой вопрос привел Эмета в замешательство. Он сел и закурил. А потом, сделав еще один глоток виски, он сказал:

— Нет. Может это покажется странным, но я тебя люблю.

— Это вовсе не странно. Я твой властелин. Так или иначе, ты пришел бы ко мне. Но тебе повезло, и я пришел первым.