Скелет дракона
Шрифт:
Леонардо. Я тоже. Мы не можем увеличить силу твоих взмахов таким образом, чтобы человеческое тело поднялось в воздух и продержалось там какое-то время.
Зороастро. А как же это делает птица?
Леонардо. Увеличь размеры и вес тела птицы до размера и веса тела человека. Чтобы теперь тебе удалось поднять такую массу в воздух, у тебя в руках должна быть сила сорока Геркулесов!
Зороастро (с восхищением). Как вы это посчитали,
Леонардо. Я сказал приблизительно.
Зороастро. Так что же, о полётах можно забыть?
Леонардо. Тебе-то уж точно, Зороастро. По крайней мере, пока не срастутся кости. А потом… Ты знаешь, есть у меня одна идея… Что если крыльями не махать?
Зороастро. Как орёл?
Леонардо. Примерно. Ловить ветер… Крылья должны быть совершенно другой конструкции. (ученикам) Приберите здесь и приходите домой обедать.
Леонардо увозит Зороастро со сцены. Ученики накрывают простынёй тело старика, моют пол, протирают и убирают инструменты.
Ученик-1. Ну? И это художник? Противно!
Ученик-3. Художник должен знать анатомию.
Ученик-1. Наросты на стеночках сосудов? Я вообще не знаю, как меня не тошнит. Хотя нет, знаю. Это от того, что мы мяса не едим!
Ученик-3. Слушай, ну, что ты всё ворчишь? Не нравится, – уходи.
Ученик-1. Папаша выпорет. Он Леонардо за год вперёд заплатил.
Ученик-2. Сколько, ты говоришь, тебе лет?
Ученики смеются, Ученик-1 в шутку тычет Ученика-2 кулаком в бок.
Ученик-3. Ладно, поворачивай! Вывози!
Ученики берутся за каталку с трупом старика, увозят его со сцены.
Картина 21.
На кресле сидит Чечиллия в лучах закатного солнца, падающих из окна. Она развёрнута к художнику в три четверти, но смотрит в сторону, противоположную той, куда обращён её корпус. Руки она держит на весу. Играют музыканты, развлекают её шуты. Перед нею сидит Леонардо и пишет её портрет.
Чечиллия (не шевелясь). Музыканты, довольно!
Леонардо. Небесная донна, я просил бы вас ещё о пяти минутах неподвижности. Свет сейчас уйдёт.
Чечиллия. О, с удовольствием, мастер Леонардо! Я только хотела поговорить с вами. Музыка мне наскучила, а вы же не хотите, чтобы я скучала.
Леонардо. Безусловно не хочу. (музыкантам) Вы свободны, спасибо.
Музыканты уходят.
Чечиллия. Я хотела поблагодарить вас за тот праздник, который вы устроили на бракосочетание нашего герцога. Это было захватывающе и очень изобретательно!
Леонардо. Благодарю
Чечиллия. Не будем об этом говорить. В конце концов, вы должны быть рады. Этот портрет герцог заказал, чтобы вспоминать обо мне. Да, Беатриче будет занимать его сердце, но в его личных покоях останется частица меня, созданная таким превосходным мастером, как вы.
Леонардо. И снова благодарю, прекрасная синьора. Для меня честь писать ваш портрет.
Чечиллия. Я давно хотела у вас спросить, мастер. Как вы всё успеваете?
Леонардо. О, это очень просто! С детских лет я приучил себя как можно меньше спать. И, таким образом, у меня высвобождается время на различные занятия.
Чечиллия. Но разве вы не устаёте?
Леонардо. Конечно, устаю. И в этом случае отдыхаю.
Чечиллия. Каким же образом?
Леонардо. Делаю что-нибудь другое. Мы устаём от однообразности наших действий, а не от обилия их.
Чечиллия. Это ещё одно ваше открытие?
Леонардо. Если угодно. Жемчужная донна, взгляд ваших глаз прекрасен, а когда вы глядите на меня, я робею и… счастлив…, но не будете ли вы столь любезны смотреть именно в ту точку, которую я указал.
Чечиллия. Я устала, мастер Леонардо. У меня затекла шея, а рук я вообще не чувствую из-за того, что вы велели мне держать их на весу.
Леонардо. Ещё две минуты, драгоценная Чечиллия, – и я вас отпущу. Остальное допишу по памяти. Видите, Чечиллия, вы тоже устали от однообразной позы, а после того, как вы смените её, а потом снова примете, она станет естественнее, свежее. Так и мне отход от одной деятельности и обращение к другой не мешает, а помогает достигать интересных результатов и там, и там. Вот, например. Увлёкся я недавно математикой.
Чечиллия. Никогда не думала, что она может быть увлекательной.
Леонардо. О! Эта наука прекраснее всех прочих! Во-первых, она чище других. Алхимик имеет дело с веществами, от которых зачастую не знает, чего ждать: вещества ведут себя непредсказуемо, могут загореться, могут выкипеть, убежать…
Чечиллия (не выдерживает, смотрит на Леонардо). Убежать? Как молоко?
Леонардо. Умоляю, в сторону, дорогая мона. Да, как молоко. Естествоиспытатель или медик имеет дело с природой. Природа прекрасна, но и она, случается, пачкает руки и одежду. Даже философ вынужден говорить с человеком, от которого, бывает, неприятно пахнет, или чьи умозаключения грязны настолько, что отмыться порой бывает очень трудно. И лишь математик имеет дело с чистым миром идеальных понятий, для которого нужен только его разум и больше ничего.