Скелет дракона
Шрифт:
Бронзино. Мы же просили нам не мешать!
Козимо. Это я велел доложить, мастер Аньоло. (Джанстефано) Зовите!
Бронзино недоволен, но покоряется. Входит Джорджо. Он кланяется герцогу.
Джорджо. Светлейший герцог! Для меня великое счастье лицезреть вас в добром здравии и благополучии, во всём блеске ваших военных…
Козимо. Довольно, синьор Вазари. Не так высокопарно. Во всём
Козимо делает жест в сторону Аньело.
Бронзино. Ваша милость, умоляю, хотя бы не шевелитесь!
Джорджо (кланяется художнику). Мастер Аньоло. Для меня огромная честь…
Бронзино (нетерпеливо). Да-да, мне тоже приятно. Я прошу вас, мастер Джорджо. Говорите с нашим светлейшим герцогом, не со мной. Он велит мне написать его портрет в очень сжатые сроки, но при этом не даёт мне того, что я прошу: тишины, сосредоточенности и тридцати часов позирования.
Козимо (с тяжёлым вздохом). Осталось двадцать шесть…
Джорджо. Знаете, дивный и небесный Леонардо да Винчи, не любил полного сосредоточения и тишины. Более того, он считал, что если модель во время сеанса скучает, то и картина выйдет тоскливой.
Бронзино (сухо). У каждого свои методы.
Джорджо. Когда он писал известный портрет жены торговца шёлком Джокондо, в его мастерской было множество музыкантов и шутов. Они развлекали мадонну Лизу своим искусством, и именно поэтому она так улыбается нам с портрета.
Козимо. Отличная идея!
Бронзино. У нас парадный портрет. Нам не нужна двусмысленная полуулыбка.
Козимо (пропускает мимо ушей). Джанстефано!
Входит лорд-распорядитель.
Козимо. Позови наших шутов.
Джанстефано. Светлейший герцог, они отдыхают… после вчерашнего…
Козимо. Хватит! Я же стою! Зови!
Джанстефано кланяется, уходит. Бронзино мрачнее тучи, его мазки становятся резче.
Козимо. Ну-ну, мастер Аньоло… Я обещаю не шевелиться… Итак, мастер Джорджо! Что привело вас к нам?
Джорджо (немного растерян, кланяется). При всём моём глубочайшем уважении, ваша светлость…
Козимо. Да! Извините. Это я… после вчерашнего… Я помню, что это мы позвали вас.
Джорджо. Как можно не знать?
Козимо. Пришла пора его перестроить. Это здание устарело прежде, чем его достроили. Правда, на долгие годы оно было заброшено. А теперь – негоже нам на главной площади Флоренции иметь недостроенное здание.
Джорджо. Я с удовольствием примусь за этот проект, ваша светлость.
Козимо. Да, и с фресками внутри Зала Пятисот… там есть Зал Пятисот, вы знаете? …тоже надо будет что-то сделать.
Джорджо (почти в священном ужасе). Вы хотите, чтобы я их закончил? После Леонардо, после Микеланджело?
Козимо. О, нет! битва при Ангиари, битва при Кашине… Это было больше, чем сто лет назад! Кто о них помнит? Я хочу, чтобы вы написали новые. О наших победах.
Джорджо. А что же делать со старыми фресками?
Козимо. Убрать.
Джорджо. Как же их уберёшь? Они же на стене написаны…
Козимо. Закрасить, счистить… Синьор Вазари, в конце концов, художник – вы. Вам лучше знать, как их убрать…
Джорджо. Вы предлагаете их… уничтожить? Но ведь это – Леонардо!
Козимо (передразнивая). А вы – Джорджо!
Джорджо ошарашен. Джанстефано открывает дверь, входят музыканты и шуты. Шуты крутят сальто, жонглируют, музыканты играют.
Козимо. Так-то лучше.
Бронзино. Не шевелиться, не улыбаться!
Козимо. Мастер Аньоло!
Джорджо (погружён в себя, задумавшись). Не сердитесь на художника, синьор Козимо, это он в пылу работы. Видите, он даже, кажется, меня не слышит.
Козимо. Тяжело с вами, художниками. Так что же, мастер Джорджо, вы возьмётесь за это дело?
Джорджо. Я должен подумать.
Козимо. Мой нотариус, сер Алонсо, уже составил договор. Джанстефано! Условия очень и очень приличные!
Джанстефано подаёт Джорджо папку.
Джорджо (всё ещё в задумчивости). Я прочту.
Козимо. Вы что же, не доверяете Медичи?
Джорджо. Как можно, ваша светлость? Но мне необходимо подумать.
Джанстефано стучит посохом об пол.
Джанстефано. Посольство из Египта!
Козимо. Просите!
Бронзино. Ваша милость!