Скелет из пробирки
Шрифт:
– Ай вонт скотч!
Бармен мигом вытащил бутылку «Белой лошади».
– Ноу, – покачал головой Дима, – скотч. Бармен решил, что парню не подходит сорт, и достал более дорогой «Блэклэбел».
– Ноу, – завопил Мельник, теряя самообладание. Знания языка катастрофически не хватало для полноценного диалога, но Дима все же решил объяснить ситуацию:
– Ай рашен! Ай вонт…
Бармен радостно закивал, он понял, что турист из России. Дима расслабился, и тут перед ним возникла бутылка водки «Смирнофф», а парень
– Йес! Рашен скотч!
Чтобы Диме было более понятно, бармен заговорил на искаженном английском. И потом, все же знают, что русские пьют лишь водку, а про виски, коньяк, шампанское и хорошее вино никогда не слышали. Несчастный Мельник заскрипел зубами, поднял сумку, потряс ею перед барменом и заявил:
– Ай рашен, ай вонт скотч! Тут бармен засмеялся:
– Bay! Йес!
Дима обрадовался, его поняли!
Через секунду около него появилась хорошенькая официантка и потянула за рукав:
– Камин, сэр!
Мельник пошел за девушкой, все больше радуясь: его уводят из ресторана, значит, он хоть как-то может объясниться с англичанами. На всякий случай он потряс сумкой перед носом у провожатой и сообщил:
– Скотч! Ай вонт скотч! Ай рашен.
– Йес, йес, – закивала девица, уволакивая Диму в зал беспошлинной торговли, – скотч! Йес, скотч!
Через пять минут девчонка втащила Мельника в отдел, торгующий спиртным, и ткнула пальцем в пятилитровую бутыль виски. И бармен, и она решили, что парень хочет прихватить домой, в Россию, спиртное.
Дима затопал ногами и стал требовать:
– Скотч, скотч, скотч!
Продавцы начали притаскивать разнообразные бутылки. У Мельника чуть не случился приступ истерики, но тут около него оказалась симпатичная девчушка лет пятнадцати с красным рюкзачком за спиной.
– Что тебе надо? – на чистейшем русском языке поинтересовалась она.
– Скотч, – чуть не зарыдал Дима, – сумку обмотать. Где его тут можно купить? Ну англичане тупорылые, ни фига не понимают. Ясно же говорю – скотч! Так нет, волокут выпивку!
– Это не англичане такие, а ты кретин, – скривилась девочка, – скотч здесь называется «tape». Иди на оформление багажа, бесплатно сумки замотают.
Улица Академика Боренко – извилистая, узкая – бежала в горку, а нужный мне дом, новый блочный красавец, стоял на самом верху. Здание выглядело внушительно, жильцы, похоже, были озабочены собственной безопасностью, потому что двор окружали высокий глухой забор и крепко-накрепко запертые ворота с калиткой. Я поискала домофон, но никаких кнопочек на железной панели не нашлось. Внезапно калитка открылась, и появилась женщина с коляской, я обрадовалась и шмыгнула внутрь.
Нужная дверь была железной, прикрытой дорогой деревянной панелью. Недолго думая, я ткнула пальцем в звонок.
– Кто там? – спросил нежный голосок.
– Любовь Кирилловну можно?
Загремел
– Вы кто? – тихо вымолвила она.
– Мне нужна Любовь Кирилловна. Юное создание попятилось.
– Она умерла!
У меня тревожно сжалось сердце.
– Как? Давно?
– Ну, примерно два месяца назад, сорок дней недавно отмечали.
– Что с ней приключилось? – не успокаивалась я. Девочка начала кашлять. У нее явно был сильный бронхит. Наконец, слегка отдышавшись, она ответила:
– У тети Любы была сильная астма.
– Кто там, Алина? – раздался голос из глубины квартиры.
– К Любовь Кирилловне пришли, – попыталась крикнуть в ответ девочка и снова зашлась в кашле.
Ее лицо побледнело, на лбу выступили капли пота, и несчастной пришлось уцепиться за косяк, чтобы не упасть.
– Ну и скрутило вас, – покачала я головой. Алина, еле-еле отдышавшись, сказала:
– Прямо беда, простудилась и никак в себя не приду.
– Надо к врачу сходить.
– Да была уже. Сказали, какая-то аллергия, сделала пробы, но ничего не выяснили.
– С кем ты разговариваешь, Алина? – спросили довольно полная женщина, выплывая в коридор. – Опять на сквозняке стоишь! Разве можно с твоим кашлем. Немедленно уходи. Вам кого?
Последняя фраза явно относилась ко мне. Я приветливо улыбнулась:
– Извините, я ищу Любовь Кирилловну.
– Моя дочь умерла.
– Бога ради, простите.
– А в чем, собственно говоря, дело? – удивилась дама. – Мы с вами знакомы?
Понимая, что попала в идиотскую ситуацию, я решила объяснить, в чем дело.
– Понимаете, я была в магазине…
– Так вы Вика Виноградова, – прервала меня женщина, – как я сразу не догадалась! Любаша о вас много рассказывала! Входите, входите, уже приехали? Я – Мария Григорьевна.
– Откуда? – машинально спросила я, шагая за хозяйкой. Мария Григорьевна удивилась:
– Из Лондона. Любаша говорила, вы туда в январе на практику уехали.
– Ах да, конечно… – замямлила я, думая, как выбраться из идиотской ситуации. – Вот.., вернулась.., пришла… Мария Григорьевна судорожно вздохнула:
– Кто бы мог подумать! Элементарная простуда – и смерть. По щекам пожилой дамы потекли слезы. Мне стало неудобно, но момент сообщить свое настоящее имя и цель визита был упущен. И к тому же меня успели ввести в элегантно обставленную комнату и усадить на кожаный темно-коричневый диван со словами:
– Викочка, вам чай или кофе?
Пока Мария Григорьевна хлопотала, я оглядывала комнату. Одна стена завешана фотографиями. Внимание привлек один снимок. Молодая девушка сидит, прислонившись к толстой березе, за ее спиной стоит кряжистый мужчина в мешковатом костюме. А Мария Григорьевна-то в молодости была красавицей!