Скелет из пробирки
Шрифт:
– У меня нет знакомых по имени Ксения, – пыталась оказать сопротивление Света, – и никогда не было.
– Вы не поняли, – хмыкнула я, – Ксюша – любовница Игоря, он обещал на ней жениться, но потом неожиданно пошел в загс с Любой, ее двоюродной сестрой. Естественно, Ксения расстроилась. Потом она приехала в архив, заглянула в курилку и случайно подслушала ваш разговор со своим бывшим обоже. Вы еще со всей определенностью пообещали убить Любу Боярскую, а Игорь вас утешал, просил подождать…
– Не было ничего такого, – прошептала белая, как лист бумаги. Света, – Ксюшу я никогда не видела, даже не слышала о такой.
– Вы
Света, очевидно, решила, что я ей поверила и теперь перевожу разговор в другое русло.
– Да, – бодро ответила она, – не первый год. Оклад, конечно, крошечный, но очень интересная служба. Вокруг интеллигентные люди – преподаватели, ученые. Я сама хочу диссертацию написать о русской журналистике конца девятнадцатого века. Благодатная тема, много совершенно не изученного никем материала…
– Значит, помните Софью Николаевну Боярскую, директора архива?
– Конечно, – кивнула Света, – она меня на работу принимала. Жаль, умерла, бедняжка. Ее оса укусила, и случился аллергический шок, спасти не успели. Очень хорошая женщина была, тут все плакали, когда Софьи Николаевны не стало.
– Ксюша – ее дочь, а Люба – племянница, – спокойно пояснила я.
Света стала пунцово-красной.
– Что?!!
– А вы не знали фамилию той, на которой женился Игорь?
– Знала, конечно, – растерянно пробормотала Света, – только мне в голову не приходило связать их с Софьей Николаевной. Боярских-то много. В читальный зал ходит Боярский Андрей, а в буфете у нас работает Лида Боярская…
Сказав последнюю фразу, она покраснела еще больше и, поняв, что выдала себя, пролепетала;
– Я очень любила Игоря.
– Ясное дело! Отчего-то женщин тянет на подлецов!
– Не смейте так говорить! – взвилась Света. – Игорек был самым лучшим! Самым! Он на Любе-то женился по необходимости!
– Да ну? Она была беременна? Парень решил, как честный человек, прикрыть грех?
– Он никогда не прикасался к Любе! – возмущенно воскликнула Света. – Она вешалась ему на шею, приставала… Но Игорь очень любил меня, вот и решил: некрасиво, конечно, но другого выхода не было…
Внезапно она уронила голову на стол и заплакала. Я встала, подошла к двери, перевернула висящую на ней табличку «Технический перерыв один час» на наружную сторону, вернулась к Свете и сказала:
– Ты лучше расскажи мне, что задумал Игорь! Легче станет!
Сафонова подняла залитое слезами лицо.
– Ничего плохого! Мы не могли пожениться. У Игоря есть мама, Фаина Семеновна. Он меня с ней знакомить боялся, говорил, что старушка патологически ревнива, ну просто до невменяемости. Стоило Игорьку показаться дома с какой-нибудь девочкой, как Фаина Семеновна устраивала скандал. Ну как мы могли создать семью, а? У меня копеечная зарплата и комната в коммуналке вместе с мамой и сестрой. Игорек жил в крохотной двушке с матерью, у них было чуть больше двадцати метров. Где, скажите, где могли мы устроиться?
Я вспомнила просторную квартиру Фаины Семеновны на четвертом этаже «сталинского» дома, бесконечный коридор, по которому меня вели в гостиную с двумя окнами, и постаралась сдержать негодующий возглас. Но Света не заметила сердитого выражения моего лица, она продолжала монотонно говорить:
– Да нам бы не дали жить вместе! Снять квартиру мы не могли… Все деньги проклятые, из-за них счастья не вышло…
И она снова заплакала, по-прежнему
– И тогда Игорь, чтобы получить собственную жилплощадь, решил шантажировать Марию Григорьевну и Любу? Света кивнула:
– Да.
– Что же он разузнал о них? Света пожала плечами:
– Понятия не имею. Только Игорь говорил, что у Боярских денег куры не клюют, сто тысяч долларов для них, как нам сто рублей. Он специально женился на Любе, чтобы получить подтверждение своим догадкам. Говорил: «У них дома, наверное, есть сейф или другое какое потайное место, документы там лежат! Вот только найду, заберу себе, а потом предложу выкупить. Сто тысяч хватит нам с тобой на квартиру, ты мне только помоги!»
– И вы помогали? Света кивнула:
– Да, но ничего противозаконного не делала. Пару раз съездила по его поручениям к людям. Ну.., нарушила еще должностную инструкцию.
– Зачем?
Света вытерла лицо чистым, аккуратно отглаженным платочком, сложила его, спрятала в карман халата и принялась каяться.
В архиве хранится великое множество документов. Сколько их и какие они, до конца не знают сами сотрудники. Встречали вы иногда в газетах сообщения: «В хранилище обнаружены неизвестные письма Чехова. Сенсационная находка российских исследователей»? Только не надо думать, что тот или иной ученый-литературовед путем длительного изучения жизни великого писателя и драматурга пришел к выводу, что Антон Павлович в июле 18.., года писал помещику N. А потом начал рыться в архивах, просиживал там годы, и, о радость, предположение подтверждалось, нашелся заветный листочек.
На самом деле ситуация скорей всего выглядела по-другому. Вероятно, ученый читал бумаги и просто наткнулся на письмо Чехова, о котором было неизвестно сотрудникам архива.
После Великой Отечественной войны в специально оборудованные для хранения бумаг помещения привезли тонны документов и фото. Первые сотрудники архива попытались их систематизировать, описать, но до каких-то полок у них просто не дошли руки. Часть бумаг оказалась в хранилище, многие документы прибыли из Германии, и они были, естественно, на немецком языке. Внутрь этих папок особо не заглядывали, полагая, что немцы, люди до болезненности аккуратные, тщательно составили опись. Поэтому картонные ящички просто запихали на полки, указав в каталоге: «А-2; книги учета заключенных лагеря Хорстенборг», или: «В-75; списки советских военнопленных, погибших в 1942-м на территории округа Бранденбург». Что там внутри, никто особо не интересовался. Да и не нужны были никому эти странички. Ими заинтересовались уже после перестройки, когда немцы решили выплачивать бывшим заключенным компенсацию.
Германия требовала документ, подтверждающий факт пребывания человека в концлагере, и в архив потек ручеек людей. Замшелые единицы хранения вытащили на свет божий и обнаружили там кучу интересных вещей: фотографии, письма, чьи-то дневники. Фашисты оказались не столь аккуратными архивистами, как считалось до сих пор. А может, советские солдаты, ворвавшись в канцелярии, смешали содержимое папок.
Сотрудники архива решили систематизировать эту часть хранилища, но работы был непочатый край, и до сих пор на железных полках мирно ждут своей очереди картонные и железные чемоданчики, украшенные свастикой.