Скелет из пробирки
Шрифт:
Федор окинул взглядом женщин, мирно грызущих яблоки, и сложился от смеха.
– Ой, не могу! Держите, люди добрые!
– Что я такого веселого сказала?
– Ты всерьез решила, что они делят этого дядьку?
– Да, – растерянно ответила я, – разве ты не смотрел передачу? Вроде сидел во втором ряду – Душенька, – веселился Федор, – это актеры, которые разыграли сцену. На мой взгляд, выполнили свои роли очень профессионально.
– Подставка! – ахнула я, – Естественно, – пожал плечами парень. Я старалась
– Сплошной обман, – вырвалось у меня. Спутник гадко захихикал:
– Верно, не обманешь, не продашь. Запомни: газеты врут, радио лжет, но самое брехливое – телевидение. Все фальшиво: лицо намазано, костюмы чужие, мысли украдены, а большинство ток-шоу – постановочные. Кстати, слышала, Войко вначале объявил: передача идет в прямом эфире?
– Ну… Стой! Нас же записывали?!
– Именно. Сколько показывали часы в студии?
Пришлось напрячь память.
– Когда начинали – ровно двенадцать.
– А во сколько закончили?
– В двадцать ноль-ноль, – ответила я и обозлилась – и тут обман.
– Ага, – радостно заявил Федор, – но нам на это наплевать, главное, чтобы морда твоего лица стала узнаваемой, и тогда все будет тип-топ!
Мы вышли к длинной лестнице Внизу скучали несколько парней с камерами и какими-то приборами. Стоящий у входа милиционер лениво зевал. Возле раздевалки чирикала группка ярко раскрашенных, длинноногих девчонок.
– Осторожно, – заботливо предупредил меня Федор, – не упади, тут ступенька выщербленная.
– Отвяжись, – сердито сказала я, но он решил придержать меня за локоть.
Я обозлилась окончательно. Терпеть не могу, когда малознакомые и не слишком приятные мне люди лезут обниматься, хватают за руки, пристают с поцелуями.
– Я вполне способна сама спуститься вниз – рявкнула я и побежала по ступенькам.
В ту же секунду земля стала уходить из-под ног. Уже потом, анализируя произошедшее, я поняла, что случилось. Слишком длинные брючины Наташка наметала на «живую» нитку. Низ одной из штанин отпоролся, и я наступила на нее… Чтобы не свалиться на глазах у всех, пришлось изо всей силы уцепиться за перила. Я по инерции сделала шаг…
По ногам с тихим шелестом скользнуло нечто шелковисто-мягкое, в ту же секунду мне стало прохладно, а еще через мгновение пришло понимание: я стою на ступеньках почти голая. Розовые брючки, слишком длинные и широкие, небольшой кучкой лежат на моих туфлях. Пытаясь удержаться на ногах, я наступила на штанину, рванулась, и брюки свалились.
Один из парней, маячивших внизу, заржал и поднял кинокамеру. Я попыталась натянуть брюки, но легкая шелковая ткань выскальзывала из пальцев. Федор начал кашлять.
– Быстро помоги! – прошипела я.
Парень ловко поднял меня, встряхнул
– Ловко вышло.
– Ловчее некуда, – пропыхтела я, влезая в штаны, – прямо полный восторг!
– Одно плохо, – на полном серьезе заявил Федор, когда мы, миновав веселящихся парней с камерами, оказались на улице, – у тебя совершенно неподходящее белье.
– У меня, – я пошла вразнос, – белые трикотажные новые трусики!
– Вот об этом и речь, – вздохнул пиарщик, – ничего интересного. Между прочим, если устраиваешь стриптиз на лестнице, то следует надеть вниз нечто.., этакое… Ну прикинь, как бы ты смотрелась в черных стрингах с красной окантовкой? Может, тебе сделать пирсинг в пупке?
– Ты и похороны превратишь в шоу, – покачала я головой – Имей в виду, – заявил Федор, – твоя кончина и последующее погребение могут стать отличной пиар-акцией, наш народ начинает поголовно считать гениями тех, кто покинул сей бренный мир. Впрочем, это идея, следует ее обмозговать.
Я не нашлась что возразить. Ради удачного промоушена Федор готов закопать меня в могилу.
Ночью мне не спалось. Олег мирно храпел на своей половине, я пнула его в бок. Муж перевернулся, звук сменил тональность. Через пару минут ожили настенные часы в гостиной. Бом-бом-бом… Три часа, а сон все не идет. Слишком много смертей в этой истории, и как-то все события связаны между собой, но как? Бывают, конечно, семьи, над которыми словно висит рок, но что-то мешает мне думать подобным образом о Боярских. Итак, что же мне известно?
Мария Григорьевна и ее муж Кирилл – талантливые ученые, сделавшие отличную научную карьеру. Но вот в семейной жизни им не везет. Вернее, все было хорошо до смерти Кирилла. Стоило Боярскому умереть, как началась цепь несчастий. Такое ощущение, что он увел за собой всех: сначала угорают от дыма его старшая дочь и зять, затем погибает Игорь, умирает Люба, самой последней уходит на тот свет Алина. Не слишком повезло и его брату Валерию. Тот теряет сначала любимую жену Софью, а потом свое второе "я", Кирилла. Насколько я знаю, близнецы очень тяжело переносят смерть друг друга.
Правда, в кончине Софьи нет ничего загадочного. Я слышала о таких случаях, когда люди погибали от укуса осы… Впрочем, все смерти выглядят естественно. Одни забыли про печку, другая простудилась и вместо того, чтобы лечиться, принялась обливаться ледяной водой. Игорь вроде заразился столбняком, вполне объяснимая вещь: дача, земля, острый шампур… У Алины же незаметно развивалась опухоль, в конце концов удушившая девочку. Но существовали еще и Вика Виноградова, поевшая грибков, странная нянечка Анна Петровна, зачем-то вынесшая из ее квартиры сумку…