Скипетр всевластья
Шрифт:
Олег. Воистину человек-загадка. Что хочет, непонятно, но буквально проходу не даёт. Да, предсказуемость — черта не его характера.
Что ж, можно погулять. Благо, за окном тепло и солнечно. Как в мае, когда небо наливается кристальной синевой, зацветает акация, а в город приезжают первые отдыхающие. Поздняя весна — любимое время года Ракитиной.
Вторую половину дня Нина провела в прекрасном настроении. Предельно вежливо обслуживала клиентов и помогала исправить ошибки, любовалась цветами и
Раз в полчаса по внутренней связи писали сообщения о вызовах работников на беседу с проверяющими из отделения. В мыслях Ракитина молилась, чтобы до неё очередь посетить отдел кадров дошла завтра. Допрос комиссии — что может быть хуже перед свиданием. Предстоящую прогулку девушка расценивала именно как свидание. Слишком настойчиво журналист добивался встречи.
Нина отрабатывала список организаций, не представивших отчётность, когда в коридоре раздались крики. Начальник отдела автоматизации Антон Гвоздев громко материл проверки, отделение и «бакланов, у которых яйца вместо мозгов». Отборная ругань заставила Ракитину поморщиться. Где набрался подобной гадости? Наверное, у бомжей словарный запас меньше.
До конца рабочего дня оставалось пять минут.
— Что у него опять случилось? — стоя перед зеркалом, Болтова расчёсывала плохо окрашенные кудри. У корней седые, посередине цвета глубокой ржавчины, концы блёкло-коричневые — фотография Марины была достойна обложки иллюстрированного пособия «Что не надо делать с волосами».
— Печеньки закончились, — Малютин допивал холодный чай.
— Нет, — Кащеева подкрашивала ресницы, — у них бедлам в кабинете. Пришли с обеда, а всё валяется.
— У них всегда всё валяется.
— Сегодня особый случай. Кто-то сдвинул системники, вытащил ящик с личными дисками и флешками и вытряхнул на пол. Ничего не пропало, но настроение мальчикам испортило знатно. Хотят скрытые видеокамеры поставить и вычислить: чужак или кто пошутить решил?
— Давно эти лбы стали для тебя мальчиками? — съязвил Кирилл.
— С тех пор, как кое-кто увлёкся бабушками.
— По крайней мере, эта «бабушка» не транжирит на себя все деньги.
— Было бы что транжирить! Три приличных ужина, а после — сплошные отмазки!
— Ах вот оно что…
Забрав розы и подарки, Нина вышла в коридор. Дверь прикрывать не стала, пусть все слушают ссору бывших любовников. Вон, у лифта собралась толпа работников, все глазеют на «сладкую парочку» и шепчутся. Клиенты вовсе пальцами тычут. Ну, Оленьке всегда не хватало внимания, пусть упивается.
На лестнице Ракитина заметила кое-что странное. Лента на двери в закрытый после пожара коридор провисла. Болталась дугой, словно её не затянули до конца. Будто кто-то ушёл и забыл поправить. Либо оставался там…
Инспектор торопливо сбежала по ступеням. Нет, на третий этаж она шагнёт лишь под страхом смертной казни. Пускай охрана и управляющий разбираются с теми,
Перед входом в фонд охранник успокаивал клиентов.
— Управление работает до шести.
— Как до шести? Почему? — грузная женщина засунула руки в карманы дублёнки, — я уже в третий раз сюда прихожу! И была уверена, что вы работаете до семи! Что я, по-вашему, должна делать? Опять толкаться в пробке? Дайте пройти!
— Специалисты уже ушли.
— Всё вы врёте! Сидят, небось, и чаи гоняют. Устали бедненькие!
— Ничем не могу помочь, — сотрудник гнул свою линию, — приходите завтра.
С пункта видеокамер к охраннику поспешила подмога.
— Чтоб вам всем пусто было! Взяли привычку над людьми издеваться! — дамочка уткнулась в телефон. Полминуты ожидания вызова, и Нина пожалела Пашеньку, на которого вылились чужие обиды и ярость.
На перекрёстке стояли автомобили. Водитель чёрной иномарки нажал на клаксон, когда Нина шла через переход. Открыл окно и тоном рыночного грузчика приказал быстрее «шевелить батонами». Ракитина указала на светофор: ещё десять секунд она может идти с любой скоростью.
В сквере пахло весной. Золотились в свете фонарей кусты форзиции, раскачивались на ветру вечнозелёные магнолии. С листьев-лодочек капал вчерашний дождь и жемчужинками скатывался по травинкам. Не будь руки заняты, девушка бы собрала кристаллики и втёрла в кожу. В старых газетах Нина прочитала, что подобная вода заряжает энергией природы. Женщины в средней полосе страны умываются «живой» водой и до сорока лет не знают морщин и пигментных пятен.
Шагая по аллее, инспектор задумчиво глядела на лавочки. На какой ждёт Олег? И ждёт ли вообще… Забыл, опоздал или пошутил?
Сзади послышались шаги.
— Привет, красавица, — поцелуй в щёку, — давай сумки.
Нина молча передала вещи.
— Что-то случилось? Ты грустная.
— Скорее, собранная, — девушка сжала губы, — в записке ты обещал всё рассказать. Я внимательно слушаю. И, пожалуйста, без лирических отступлений и шуток-прибауток. Уже темно, а мне завтра рано вставать.
Они шагали по аллее, обрамлённой фонарями. На лавочке дремал бездомный, через три скамьи от него хихикала влюблённая парочка. Чернело небо, зажигались звёзды. Короткий апрельский день сдался напору ночи.
— Хорошо, — нахмурился репортёр, — в вашем управлении завелись крысы.
— Кто? — оторопела Нина.
— Крысы. Личности, которые сознательно вредят вам, — свободной рукой он зачесал чёлку за ухо, — я журналист газеты «Российский Вестник» Олег Виноградов. С месяц назад мне на электронную почту пришло анонимное письмо. Сначала принял за спам и удалить хотел, но прочитал, сам не знаю, почему. Там был ваш адрес и предупреждение, что скоро вы станете источником сенсаций. В те дни я был в отпуске и решил съездить, посмотреть.