Скипетр всевластья
Шрифт:
— Забирайся по лесенке на крышу автодрома, — шипом на хвосте дракон взрыл газон, — забирайся и прячься за рекламные щиты.
— На крышу?
— Парк скоро утонет в шалеаке. А я пока уравняю силы…
Фаррел только мечтал о подмоге. Богиня с искалеченной ногой и подпалённой кожей сражалась так, будто хорошенько отдохнула, размялась и приняла тонну допинга. Вырвав спицы из крыла, Вальда атаковала, словно шпагами, и защищалась от бросков вторым крылом. Кости острее иглы со свистом рассекали воздух и оставляли на теле журналиста едва заметные, но очень болезненные штрихи. На мужчине будто расписывали ручки, и каждый росчерк отмечался пролитием алых чернил.
Он отбивался и нападал цепью из огненных чешуек. Затянутый на одном конце узел служил неким подобием булавы, широкие звенья на втором использовались как ловушка. Глядя на обезображенную покровительницу, наследник падшей страны вспоминал всё зло, и это придавало сил. Как это чудовище посмело играть с людьми? Несчётное число загубленных судеб! Ушедшие в забвение государства! Тот праздник, когда Хазард привёл в тронный зал рогатого, те полные ужаса крики… до сих пор звучали в памяти лигурийца. Да, Вальду он не убьёт, но раскурочит, как следует. Пусть приползёт в свой пантеон страшной и униженной! Столетия уйдут на зализывание ран!
Прыжок, и фурия рассекла плечо. Вторым выпадом едва не выколола глаз, и Фаррел рухнул на клумбу, где когда-то цвели пионы.
— Вот гадость! — принц почувствовал, как горячая струйка скользнула по виску в ухо.
— Я изрежу тебя в лапшу, — зло плюнула богиня, — а после приправлю специями и раскидаю на корм волкам и стервятникам, — все три глаза цвета льда смотрели на соперника, — будьте вы прокляты! Все! Наделяешь вас могуществом, а взамен? Редчайшая тупость и неблагодарность!
— Неблагодарность? — охнул журналист, — ты убила всю мою семью! Жестоко убила! Непомерной властью вскружила голову дяде, освободила демона! Столкнула отца с крыши!
— Король был против меня!
— Он всего лишь жить хотел! Мы — не игрушки! Нас нельзя поломать и выбросить!
— Вы недостойны жизни!
Астери отёр пот:
— Да кто ты такая, чтобы так рассуждать?!
— Я путешествую по мирам с начала времён!
— И сколько уничтожила? Сколько растоптала? Десятки? Сотни? Тысячи? И всё ради потехи? Ради желания утереть сестре нос? — он ударил булавой и поморщился: со звеньев закапала тёмно-золотая кровь уробороса. Запах ледяной воды и уксуса едва не сбил дыхание, — ты никакая не богиня! Ты — жалкая змея с дрянным характером и неуёмным самомнением!
Вальда взвыла словно раненый шакал, и волосы на голове задрожали и взвились трёхглазыми гадюками. Взмах головы, и смертельно ядовитый косяк ринулся на Фаррела. Тот вскинул цепь, но понял: отобьёт одну-двух, а остальные пронзят плоть и выпустят столько яда, что сила дракона не спасёт. Превратится в варёный овощ быстрее, чем слово скажет!
Перехитрила-таки.
Сумасшедшая!
Но Астери так просто не сдаются! Пусть эта дрянь запомнит его на веки вечные! Запомнит и пожалеет, что сунулась в Лигурию!
Крутанув цепь будто лассо, журналист разрубил головы змеям и приготовился ощутить десятки укусов, как вдруг окунулся в огненную реку. Рубиновые вихри подобно губкам стирали
— Я в тебе не ошибся.
Молниеносный взмах, и шип на хвосте отрезал волосы фурии. Пламя счищало слои плоти как луковую шелуху, и с каждой волной Вальда теряла привычный облик. Наконец, усохнув, точно древняя мумия с лохмотьями вместо крыльев, она истратила силы и перестала сопротивляться. Дёргалась, скребла костьми-пальцами, шептала проклятия, но кокон чистейшей энергии угнетал пленницу.
— Спасибо, — журналист рухнул на спину.
Булава рассеялась, жжение в ладонях, словно от мозолей, осталось. Дело сделано? Семья отмщена? Для надёжности принц бы переехал змею бульдозером и закатал в асфальт многотонным катком, но ситуация не позволила претворить мечту в жизнь. Парк развлечений медленно превращался в булькающий суп-соус.
— Перелезай на крышу автодрома и прячься за вывеску. Но не наступи в шалеак — сгоришь быстрее, чем досчитаешь до одного.
Краем глаза Фаррел заметил вспышку и сжал кулаки. Нина и Савана сцепились не на жизнь, а насмерть. Безумицу-виверну одолеть в разы сложнее, чем её злобную сестру. Ракитиной каток бы точно пригодился.
Иринию отбросило к стенке скалодрома. Запястье пробил железный прут от колеса обозрения, сделавший из девушки лёгкую добычу. Она словно висела на крюке в скотобойне и ожидала мясника. Не поделись дракон искрой, младшая из рода Хедлундов бы корчилась в агонии и молила о смерти. Магическое тепло, что текло по венам, притупляло боль. Позвать Аспена пленница не могла: и себя выдаст, и друга подставит!
Значит, сама.
— Я могла бы убить тебя сразу, но хочу насладиться, — смеялась виверна, нахально вторгаясь в разум, — жалкая, беспомощная плакса! Бумажная куколка с надорванной рукой! Стоит мне щёлкнуть пальцами, и ты останешься с культей!
Бумажная куколка… помнится, за несколько дней до пробуждения Скипетра инспектор видела сон. Красавица с драконьими крыльями хохотала и вырезала разноцветные фигурки. Грёза оказалась пророческой. Кто бы знал, что путь начнётся с монотонной работы в фонде, а завершится боем за спасение четырёх миров!
Ириния огляделась. В клубах оседающей пыли проступали очертания парка. Перевёрнутая будка с надписью «касса» походила на морду раскуроченного зверя, каркас рухнувшего колеса напоминал тюремную решётку. От деревьев и ограды сохранились пни да колья-сваи. Добивали в «крышку гроба» последние гвозди тёкшие по дорожкам тёмные ручьи, над которыми закручивался туман. Дочь Астриха прикусила губу: это место развлечения или полигон военных испытаний? Эксперимент явно вышел из-под контроля. Впрочем, «покровителям» было глубоко наплевать на всех, кроме себя. Почему везде власть имущие оказываются одинаковыми? Чем та же Сидрова отличается от бессмертных сестёр? Обещания золотых гор выливаются в предательства.
Сколько ни всматривалась пленница, не замечала Саваны.
— Покажись.
— Зачем? Мне нравится наблюдать за твоими мучениями, — противный хохот разрывал мысли, — я дождусь, когда ты истратишь силу лорда-дракона, обескровлю и за волосы выволоку к отцу. Пусть увидит, на кого меня променял.
Девушка улыбнулась:
— Так он тебе отказал. Предпочёл мою маму, обычную женщину, всемогущей богине!
— Заткнись!