Скиталец. От монстра к человеку 2
Шрифт:
— Почему мы должны вам верить? — прищурилась самка.
— Вы никому ничего не должны, но так ли много у вас вариантов? Если желаете и дальше оставаться здесь…
— Нет! Заберите нас отсюда! Нас и наших детей! Мы расскажем всё, что нам известно! Хотя известно нам не так уж много, ведь мы всю жизнь провели в этих клетках…
— Ловлю на слове, но это уже по возвращении в город. Здесь лучше не задерживаться. Вне всяких сомнений, столь важное место оборудовано сигнализацией, и Малвеск уже в курсе нашего вторжения.
— Но один вопрос всё же задам прямо сейчас, —
— Войдаса? — Самку словно озадачило название её родного мира. — Не знаю, о чём вы говорите, но даю слово, что я не подниму на вас руки, пока вы не причините вреда нам или нашим детям.
— Ладно, в таком состоянии вы в любом случае не бойцы, — сказал я, разрубая замок тнир-блейдом. — На выход.
Ещё раз смерив меня оценивающим взглядом, она вышла из клетки и, обдав меня ароматами немытого тела, прошла мимо и направилась к выходу, держа детёныша за руку.
А самка-то испытывает благодарность, хоть и не подаёт вида. Когда я научился читать мысли? Да нет, дело не в этом. А в том, что я только что узнал название её вида. Криуги. А происходит это чаще всего либо при смерти особи, либо при доверии с её стороны.
— Уверена, что не стоит пустить вперёд вооружённых бойцов?
Замерла и остановилась, осознавая мою правоту. И правда: будто всю жизнь в клетке провела. Союзники тем временем взломали остальные клетки и выпустили всех гуманоидов, после чего мы, выстроившись в колонну с пленниками посередине, двинулись узкими коридорами в обратный путь.
Наконец добравшись до выхода, я поднялся по лестнице, активировал запирающее устройство на стене и шагнул в раздвинувшиеся створки люка.
И тут же призвал мето-шилд, ощутив впереди эманации Войдаса, слишком мощные, чтобы принадлежать очкам ночного видения.
Влетевший в щит белый снаряд хэол-гана заставил меня отлететь назад и чудом не сломать голени, ударившись ими о край люка. Спасибо стальным сапогам мархаров. А вот в левой руке кость всё-таки треснула.
Но не об этом сейчас! Мгновенно вскочив на ноги, призвал зелёный клинок и прислушался. Ага, враг сзади! Разворачиваюсь и отбиваю удар белого тнир-блейда, параллельно с этим шевеля извилинами и проводя анализ обстановки. Минимум один паладин и один жрец. Что они тут забыли? Краем глаза осматриваю остальных врагов. Ба, да ко мне на огонёк зашли ещё минимум трое жрецов! Чем обязан такой честью?
Но снова отвлекаюсь, смотреть на меня тут никто не станет. А союзникам под таким огнём непросто будет выйти из узкого люка. Ох, давненько же я не был сам по себе. Посмотрим, не растерял ли хватку.
Отталкиваю врага в серой мантии, проношусь мимо и добегаю до края лагеря, поближе к деревьям. Убираю тнир-блейд, разворачиваюсь и достаю сактер-райфл, уже успев залечить трещину в левом предплечье. С этой позиции атакующие у меня как на ладони. Десяток, не меньше. Паладин в силовой броне всего один, но за деревьями могут прятаться и другие.
Вскидываю винтовку, прицеливаюсь. А потом резко разворачиваюсь и выпускаю снаряд
Поворачиваюсь к лагерю и начинаю обстрел. Но не сказать, чтобы это оказалось халявным тиром. У фанатиков было достаточно времени для оценки ситуации, и половина уже повернулась ко мне со вскинутыми белыми мето-шилдами.
Ломать голову над тем, как достать жрецов? Да ну их, успеется. Вместо этого первым выбиваю мирянина, по какой-то неведомой логике решившего, что его тонюсенький прозрачный щиток убережёт от усиленного сактер-райфла. Дырка в щите, дырка в солдате. Минус один.
И тут же отскакиваю вбок от летящего в меня взрывного шара. Ядро хэол-гана врезается в дерево за спиной и взрывается, осыпая меня опавшим с веток снегом. А я, уже снова оказавшись на ногах, выбиваю второго мирянина и выцеливаю третьего.
Жрецы тем временем тоже переключились на дальнобой и принялись обстреливать меня из винтовок. Без особого успеха: ведь я вижу каждого из них, по треску оружия определяю момент выстрела и уклоняюсь от белых снарядов, заметно уступающих по скорости несуществующему в этом мире огнестрелу. А в крайнем случае попадание примет на себя чёрный доспех.
Работают ребята грамотно: пока одни отвлекают меня обстрелом, другие скрываются за деревьями и пытаются взять в кольцо. Паладин, уже зарядивший новое ядро, тоже ждёт подходящего момента. Да не жди, родной, ведь момент для тебя уже настал! Вскидываю сактер-райфл, прицеливаюсь и подстреливаю зародившийся в пушке белый шар.
Взрыв отбрасывает ходячий танк назад и сбивает с ног его ближайших союзников. Остальные тоже как минимум оглушены. А я уже на всех парах несусь обратно в лагерь, на ходу меняя винтовку на тнир-блейд. Как я уже не раз выяснял, взрыв хэол-гана изрядно корёжит силовую броню, но почти никогда не убивает сидящее внутри тельце, так что лучше завершить работу собственноручно.
Проносясь мимо палаток и приходящих в себя фанатиков, на ходу вонзаю лезвие паладину под челюсть, аккурат в сочленение серой брони. За прошедший месяц я успел досконально изучить особенности конструкции малвесианских силовых доспехов и запомнил все уязвимые места. Информация — залог победы.
Выдернув клинок, без остановки бросаюсь на вставшего прямо по курсу врага, а союзники тем временем пользуются созданной мной суматохой и один за другим выбегают на поверхность, присоединяясь к бою.
В миниатюрном, сокрытом в чаще леса ночном лагере разгорается нешуточное сражение. Трещат сталкивающиеся артефакторные (и не только) клинки, слышатся крики раненых и умирающих, воздух наполняется запахом крови. А я ношусь молнией меж палаток и одного за другим высекаю оставшихся врагов, уступающих мне и в мощи оружия, и в скорости. Вскоре последний фанатик падает на землю, пропитывая снег растекающейся кровью.