Скиталец
Шрифт:
Ронин обхватил свободной рукой щеку Табиты, проведя большим пальцем по легкой россыпи веснушек.
— Она быстро устает. Не то чтобы эти дети не утомляли и меня.
Она усмехнулась.
— Ты говоришь об этом мне? Нужно бежать — Дэн ждет меня. Мы собираемся сделать кое-какой ремонт на стене. Скажи маме, что я зайду завтра. Детям пора в школу, а у меня сегодня выходной, так что я могу помочь ей по дому, если ей это нужно.
— Я дам ей знать.
Табита шагнула вперед и обняла его, целуя в щеку.
—
Он обнял ее в ответ и поцеловал в волосы, как делал это на протяжении всей ее юности.
— Я тоже люблю тебя, Табби.
Ронин смотрел ей вслед. Принял ли он правильное решение? Табита больше не была ребенком. Она знала, что здоровье Лары пошатнулось, знала, что, несмотря на все удобства, смерть в Шайенне была реальностью. Она была достаточно взрослой, чтобы понимать, что происходило во время голода, и ей было почти двадцать, когда по городу прокатилась болезнь, унесшая жизни десятков человек.
Но он не мог заставить себя сказать что-нибудь, что могло бы убить радость, всегда искрящуюся в ее глазах.
Наконец, он возобновил свою прогулку, приветствуя соседей, которые ухаживали за своими садами. В последние годы стали популярны цветы, но большинство людей по-прежнему выращивали свои собственные культуры — борьба прошлого здесь не была забыта, хотя так много людей, которые пострадали при Военачальнике и восстали против него, ушли. Их наследие продолжилось, его передали их дети и внуки, новые поколения, которые работали бок о бок с ботами, чтобы построить процветающее сообщество.
Он открыл переднюю калитку и вошел во двор, аккуратно закрыв ее за собой. Иногда это все еще было странно — возвращаться домой вот так, особенно с его воспоминаниями о прошлом времени. Когда-то это было просто место для хранения его снаряжения и ухода за ним. Временная остановка между долгими путешествиями в Пыли. Здание, лишенное жизни и в значительной степени лишенное цели.
Но Лара превратила это место в дом.
Ронин поднялся по ступенькам на крыльцо. Колокольчики — сделанные из металлолома — который Лара собирала годами, тихо позвякивали на ветру. Тот же звук, который привлек его к ней почти полвека назад. Приманка судьбы.
Он вошел внутрь и позвал ее по имени, закрывая за собой дверь. В гостиной не было ни единого клочка голой стены: Лара всю свою жизнь оставалась коллекционером, как она сама себя называла. Безделушки, накопленные за десятилетия, украшали стены и многочисленные полки, с гордостью демонстрируясь любым гостям.
— Сюда, — сказала она.
Ронин пошел на ее голос в сторону кухни, проходя мимо ракушек, которые она собрала, когда они посещали западный океан. На одном из крайних столиков стояла банка с песком из той же поездки, к стеклу был прижат камешек в форме сердца. Ронин не понимал необходимости приносить еще песка в город, и без того полный пыли и грязи,
Лара стояла у столешницы, намазывая джем на ломтик хлеба. Ее глаза были прикованы к работе, движения медленные и обдуманные, но она подняла на него глаза, как только он вошел в комнату. Она улыбнулась, в уголках ее глаз собрались морщинки.
Теперь ее волосы были седыми. Она запаниковала, когда обнаружила свой первый седой волос, запершись в ванной больше чем на час, прежде чем он, наконец, открыл дверь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она восприняла это как признак своей смертности, убежденная, что он оставит ее в любой момент.
Но сейчас она казалась ему такой же красивой, как и тогда, когда он впервые увидел ее. Тем более после той жизни, которую они прожили вместе.
— Табби нашла для тебя цветы, — сказал он, протягивая сверток.
— Она могла бы принести их сама, — сказала она. От Ронина не укрылась дрожь в ее руке, когда она положила нож. — Она живет всего в трех домах отсюда, и я бы с удовольствием повидалась с ней.
— Они с Дэном помогают с ремонтом стены, а это значит, что она уже опаздывала. Завтра у нее свободный день. Она сказала, что зайдет.
Лара с улыбкой уставилась на хлеб с желе.
— Я так горжусь ею. И всеми ими.
— У них была лучшая мать по эту сторону Пыли, — ответил Ронин, тоже улыбаясь. Хотя Табита была единственным ребенком Лары, рожденным естественным путем, — осложнения во время родов сделали повторную попытку слишком рискованной, — они усыновили и вырастили еще троих детей, которых любили так же сильно, как Табби. Сэмюэл, Мелисса и Аманда.
Лара усмехнулась и протянула к нему руки.
— Ты так и будешь стоять здесь или подойдешь поздороваться?
Ронин пересек комнату и обнял ее, нежно, но тепло, проведя рукой по ее серебристой косе.
— Привет, — сказал он и наклонил голову, чтобы поцеловать ее.
— Привет, — ответила она. — Ты не поставишь их в воду?
— Конечно, — он положил цветы на стойку, забрал хлеб и взял ее за руку. Она оперлась на него, когда подошла к столу, где он ботинком выдвинул стул и помог ей удобно устроиться на нем.
— Ты всегда так добр ко мне.
— Это меньшее из того, что ты заслуживаешь, Лара Брукс.
— Спустя столько времени ты все еще называешь меня Брукс, — она покачала головой, но в ее глазах было веселье, когда она взяла хлеб и откусила кусочек.
Ронин нашел вазу для цветов и наполнил ее водой из раковины.
— Я уже говорил тебе, что если я женился на тебе, не имея собственной фамилии, это не значит, что ты можешь отказаться от своей, — вернувшись к столу, он поставил вазу в центр.
Она откусила всего два кусочка, когда отложила хлеб и поднесла руку ко лбу.
— Еще слишком рано так уставать.