Скиталец
Шрифт:
Он продолжил путь на юг по дороге, следуя редким участкам, где пыль еще не успела осесть. Жесткая коричневая трава торчала из трещин в разрушенном тротуаре, покачиваясь на ветру. Еще один пейзаж, который постоянно менялся, но по-настоящему никогда не отличался.
Это было тем, с чем столкнулись жители Шайенна. Это был пейзаж, в который, как они думали, их вынудят уйти. Миля за милей по грязи и зыбучим дюнам, и только самая жесткая растительность цеплялась за скудное существование. Вот почему они сражались.
Сомнений не
Или это был геноцид?
Ронин свернул на запад, к темным горным вершинам на горизонте. Здесь не было ответов на вопросы. Он покончил со многими людьми, часто без угрызений совести; он не мог выносить суждения.
И все же, разве такое разрушение не противоречило тому, за что боролись Создатели? Люди, описанные в дневнике — сломленный, напуганный народ, цепляющийся за остатки своей прежней жизни, — не могли представлять большой угрозы для Военачальника и его ботов.
Часть Ронина, набирающая силу с каждым шагом, хотела только вернуться к Ларе. Она не была в полной безопасности в Шайенне, не пока правил Военачальник и его железноголовые, но это было еще не все.
Был шанс, что в конце концов он раскроет природу своего программирования в Пыли. Но с Ларой он, возможно, научится жить.
Он миновал руины на окраине Форт-Коллинза, когда солнце клонилось к западному горизонту. Зеленая трава и живые деревья встречались здесь естественным образом, хотя все еще были несколько редкими, и могли бы привлечь больше поселенцев, если бы не их местоположение. Это был край пыли, ничейная земля, слишком суровая, чтобы предложить настоящее процветание.
Не помогали и затянувшиеся последствия давнего катаклизма, произошедшего далеко на юге.
Говорят, Денвер — просто радиоактивный кратер.
Он побывал там однажды, более ста лет назад. Разрушения простирались на многие мили — здания снесены, целый город стерт с лица земли. Его сенсоры зафиксировали незначительные уровни радиации, даже несмотря на то, что он держался на расстоянии. Здесь было не место ни человеку, ни боту.
Здесь, в пятидесяти милях от него, целые города избежали таких разрушений. Десятилетия запустения и постоянных поисков дали о себе знать, но в таких местах, как это, все еще хранились сокровища.
И опасности.
Он вскинул винтовку вперед, удобно взявшись за потертую рукоятку, и вошел в рощу деревьев у дороги в город. Ронин побывал в тысячах подобных мест. Более чем достаточно, чтобы знать, что они не всегда были такими пустыми, как казались.
Улегшись на живот в кустах, Ронин ждал наступления темноты.
С наступлением темноты разразился шторм. Ветер бушевал по пустынным улицам Форт-Коллинза, но вспышки молний были дальше к западу, где над горами нависли темные тучи. На холмах виднелись огни — скорее всего, походные костры, — напоминающие Ронину о том, что здесь действительно обитали люди. Хотя близлежащие реки и озера стали
Войдя в город, он включил прибор ночного видения. Заросшие улицы были пусты, если не считать остовов машин, которые давным-давно разобрали до каркасов. Удивительно большое количество зданий устояло, хотя у многих были дыры в стенах и крышах. Участки стен высотой по пояс и выступающие стальные опоры — это все, что в некоторых местах оставалось вертикальным.
Ронин сравнил это место с его состоянием во время своего последнего визита, 5023 дня назад. Рухнуло еще несколько стен, особенно кирпичных, и распространилась растительность, что привело к еще большим разрушениям.
С винтовкой наготове он вошел в одно из зданий. Он двигался медленно, бесшумно и прислушивался сквозь вой ветра к любому звуку, выдающему присутствие другого человека. Хотя поиск оставался его основной функцией, его фоновые процессы переключились на Лару.
Должен ли он был взять ее с собой? Он не лгал об опасности, но, по крайней мере, был бы рядом, чтобы защитить ее, если бы возникла необходимость. Если в Шайенне что-то случится, пока Ронина не будет, она окажется практически беспомощной.
Он замер, забыв о куске гниющей фанеры в руке. Он оставил Лару уязвимой. Как он мог бросить ее, зная историю этого города? Зная, что случилось с людьми, которые жили в этих домах?
Одна из записей в дневнике всплыла в его памяти, слова были написаны дрожащими каракулями. В правом нижнем углу был кровавый отпечаток пальца.
Я собирался сегодня вечером снова пойти в бар. Не знаю почему. Выпивка кисловатая, а компания унылая, но что-то там назревало, и я говорю не о пиве. Люди действительно переутомились за последние несколько дней, и я не могу их винить. Я знаю, это было глупо — черт возьми, я знал это задолго до сегодняшнего вечера, — но я вообще не могу их винить.
Я видел их на 19-ой улице, они заполонили ее. Боже, это было почти как в тех старых фильмах, когда все жители деревни брались за вилы и факелы, только здесь это были дробовики и охотничьи ружья, ломы и бейсбольные биты. Они собрались на углу, кричали, а эти боты… Они просто выстроились через улицу от бара, плечом к плечу, и стояли там. Не двигаясь, не говоря ни слова.
Ситуация обострилась. Все, блядь, обострилось.
Бот, который их вел, вышел вперед. Сказал всем собирать свое барахло и расходиться по домам. Кто-то бросил в него камень.
Эти твари даже не утруждали себя тратой пуль. В этом не было необходимости. Большинство из них выглядят как люди, но, черт возьми… они разрывали этих людей на части, как будто люди сделаны из бумаги. Толпа боролась секунд тридцать, а потом у них сдали нервы. Бросились врассыпную, многие из них приближались ко мне. Я помог Хулио Ортеге завернуть за угол. Его не было с семьей, когда их похитили. Когда он отпустил руку со своего живота, его…
Боже, я весь в его крови. Я не могу. Не могу больше этого писать.