Скиталец
Шрифт:
Нахмурившись, он двинулся вперед, прокладывая путь через лабиринт свисающей ткани к дальней стене. Там было еще больше коробок и пластиковых контейнеров, ни один из которых не был в лучшем состоянии, чем тот, что он видел наверху. Он повернул налево, миновал еще несколько простыней и, наконец, вышел на открытое пространство.
Вдоль задней стены тянулся верстак с тисками, привинченными к центру. На его поверхности было разбросано еще больше банок, а также маленькие коробки и бутылки. Предметы одежды, такие же грязные и поношенные, как и постельное белье, подвешенное к стропилам,
Один предмет привлек его внимание, узнаваемый — несмотря на окутывающую его паутину — благодаря рычагу с одной стороны. Это был пресс из комплекта для перезарядки патронов.
Он перевел оптику на пол, где куча одеял и подушек образовывала тюфяк, на котором лежали три скелета в рваной одежде. Два скелета поменьше ютились в объятиях третьего. У каждого черепа во лбу было небольшое отверстие.
В нескольких футах от него лицом вниз на бетоне лежал четвертый скелет, выше остальных. Задняя часть его черепа была раздроблена, что наводило на мысль о выходном отверстии.
Ронин присел на корточки рядом с одиноким скелетом. Его пальцы сжимали ржавый пистолет, одна рука была вывернута под туловищем. В другой руке он держал бумагу, завернутую в пластиковый футляр. Ронин вытащил его из захвата, похожего на коготь. Надпись на бумаге была сделана небрежными каракулями, мало чем отличающимися от последних записей в дневнике, который Лара нашла на чердаке.
Это было милосердие. Другого выбора не было, и поступить так — было милосердием. Ты не получишь нас снова, даже после того, как мы умрем. Не получишь ни нас, ни наших! Ты заставил меня убить их. Заставил меня
Это было милосердие, МИЛОСЕРДИЕ
Господи, смилуйся надо мной.
Сложив бумагу, Ронин уставился на останки. Он много лет мечтал о возвращении своих воспоминаний из прошлого времени, считал себя неполноценным без них. Но были ли такие воспоминания сохранены в поврежденной части его разума? Были ли данные полны подобных сцен?
Он поднял руку и положил записку на место. Его оптика метнулась к тюфяку; который из маленьких скелетов был Линдси?
Потеряв желание продолжать поиски в подвале, он встал и подошел к верстаку. Пресс для перезарядки патронов, вероятно, обойдется недешево, но в любом случае этого должно быть достаточно. Ему нужно было вернуться к Ларе.
Болты, крепящие пресс к столешнице, заржавели и протестующе застонали, когда он зажал их плоскогубцами и надавил. Несмотря на все это, они легко поддались. Меньше чем через минуту пресс был у него в сумке, и он смел с нее стоявшие поблизости алюминиевые банки.
Лара была бы довольна. Он попросил несколько дней, но если он отправится обратно сейчас, то вернется в Шайенн через двенадцать часов после ухода.
Он прошел сквозь одеяла и простыни, отодвигая их в сторону вытянутой рукой. Воздух наполнился перемещенной пылью, застилая обзор. Что-то зацепилось его за лодыжку. Он был тонким, похожим на проволоку и слегка изогнутым. Раздался короткий металлический скрежет,
Доли секунды, которую Ронину потребовалось, чтобы предвидеть, что произойдет, оказалось слишком мало. Его процессоры выдали залп мгновенных команд.
Отпрыгивай в сторону.
Обернись.
Защищай оптику и торс.
Падай на пол.
Взрыв поразил его прежде, чем он успел выполнить хоть одно из этих действий. Его оптика замерцала, а аудиорецепторы уловили вспышку в сто восемьдесят децибел, прежде чем отключиться. Его кожные сенсоры сначала зарегистрировали удар, поток горячего воздуха, а затем осколки, разрывающие его кожу в клочья. Его пронзила острая боль. Простыни и одеяла вокруг него загорелись и упали на него, когда он отшатнулся назад. Его правая нога подкосилась, едва не опрокинув его.
Он зарегистрировал сильный жар, одновременно как измерение температуры и как жгучую агонию, от которой расплавились электроды в его коже и под ней.
Добыча.
Какой бы ущерб он ни получил — но уже получил — они не будут готовы покинуть Шайенн, если он не принесет больше товара.
Подняв обе руки, он пошарил в месиве горящей ткани и плавящейся синтетической плоти, разорвал ремни своего рюкзака и отбросил его в сторону. Его оптика была в беспорядке, и он не знал, было ли это из-за пожара или они получили более серьезные повреждения. Схватившись за ткань, какую только смог, он стянул с себя одеяло и горящую куртку, отбросив их в сторону. Он отвел ногу назад, чтобы увеличить расстояние между собой и пылающей тканью.
Его каблук зацепился за что-то — вероятно, за брошенный рюкзак — и этого было достаточно, чтобы нарушить его хрупкое равновесие. Ронин упал назад. Он почувствовал сильный удар головой о бетон, и большинство его систем перешли в режим ожидания.
Они устроили ловушку.
Ты не получишь нас, даже после того, как мы умрем.
Загружена диагностика, проводится оценка повреждений.
Внешняя температура нормализовалась. Кожух пробит в тринадцати местах. Серьезное повреждение синтетического эпидермиса, потеря шестидесяти двух процентов. Элементы питания стабильны, осталось 86,65 процента заряда.
Одну за другой он включал свои системы.
Двигательные функции нарушены из-за повреждения правого коленного сустава. Аудиорецепторы функционируют нормально. Левый оптический вход отключен.
Балочный потолок снова стал виден сквозь дымчатую дымку. На экране потрескивали помехи, и в течение нескольких секунд по изображению прокручивались белые полосы. Он поднял руку. Обугленный манжет его пальто все еще был на запястье, но большая часть кожи исчезла. Треугольный осколок торчал из его предплечья. Он зажал его двумя пальцами и высвободил.