Скитание некроманта
Шрифт:
– Кого же вы видите перед собой?
– тыкая пальцем в короля, возопил лорд-канцлер.
– Думаете, перед вам стоит брошенный и обиженный всеми король?! Да?! Думаете, я, злой и ужасный Беату Марите, связался с мятежниками и решил завладеть престолом ?! Это так?...
Выдержав небольшую паузу, он с еще большим гневом продолжил:
– Да, он еретик!
Толстый палец, словно копье указывал на сгорбившегося короля.
– Вы служили ему верой и правдой! Вы не покладая сил защищали королевство от врагов! Он же занимался проклятым искусством! Он
Тишина в зале стояла такая, что было прекрасно слышно, как под радостные крики толпа разносила дворец. Магистры не могли поверить в услышанное. Брошенное обвинение было не просто ужасным, а потрясающим основы всего государства. Если хотя бы даже небольшая часть из сказанного окажется правдой, то Китон, как самостоятельное королевство, может просто не устоять на карте. Соседние правители с огромной радостью направят свои армии на государство, где правит возрожденный некромант.
Первым не выдержал Пелту Дарин, резво вскочивший со своего места. Взгляд его был устремлен туда, где стоял растерянный король.
– Ваше Величество, это правда?
– обвиняющее спросил он.
– Вы, действительно, занимались проклятым искусством?
– Я. Я не понимаю о чем вы говорите, - дрожащим голосом пробормотал Мореот Второй.
– Каким еще проклятым искусством?!
– Вот видите! Видите!
– закричал лорд-канцлер.
– Он морочит вам голову... Смотрите, как дрожат его руки! Это душа, проданная Каину, говорит за него!
Руки у короля, действительно, ходили ходуном. Пытаясь унять дрожь, он неловко спрятал их в широкие разрезы камзола.
– Лорд-канцлер, это очень тяжелое обвинение!
– с сомнением в голосе, заговорил первый магистр.
– И вы нам, так и не предоставили ни одного доказательства виновности короля в данном преступлении. У вас есть, что еще сказать, прежде чем вас выпроводят отсюда?!
Марите с презрением оглядел огромный зал и, заложив руки за спину, произнес:
– Да, мне есть, что показать Верховному Конклиту... Керн, тащи сюда камердинера!
Через мгновение из-за дверей, которые, по-прежнему, охраняли четверо огненных магов, вылетело скрюченное тело.
– Вставай, мешок с дерьмом!
– лорд-канцлер с чувством ударил по телу ногой.
– Вставай, тебя хочет услышать Верховный Конклит! Гордись, ведь еще ни один простолюдин не удостаивался чести обращаться к собранию магов!
Человек стал осторожно вставать с карачек, продолжая боязливо закрывать голову руками. Он с испугом смотрел по сторонам и шарахался от каждого шороха.
– Смотрите, уважаемые магистры!
– показывая на него рукой, закричал Марите.
– Вот мое доказательство! Это камердинер короля! Его самое доверенное лицо на протяжении почти двадцати лет. Он ему полностью доверял и делился с ним своими самыми сокровенными тайнами. Спросите его сами и вы все узнаете!
Магистры вставали с мест, стараясь лучше разглядеть забитого человечка.
– Назови свое имя!
– приблизился к нему Пелту Дарин.
– Я... Маста Кей, - заикаясь, прошептал человек.
–
Первый магистр с ужасом смотрел на него и с трудом узнавал. Прежде холеный придворный, с большим пиететом относящийся к своей внешности, выглядел совершенно разбитым и дряхлым стариком.
Глава пятнадцатая
Тяжелый сапог, густо намазанный дурно пахнущим гуталином, смачно приложился по животу.
– Ну что, дальше будешь тут ваньку валять!
– заорал усатый следователь, наклоняясь к отлетевшему в дальний угол телу.
– Ты свои россказни для лагеря побереги! Если повезет...
– Ха! Эта гнида твой сапог кровью запачкала!
– очнулся, наконец, второй, до этого наблюдавший молча.
– Смотри-ка, нутро, кажись, уже отбили, а все молчит! Упертый, падла. Знаю я таких, до последнего хайло свое не раскроет.
Первый задумчиво оглядел свой сапог и тщательно протер его ветошью.
– Да уж. Молчаливый попался, но это ничего и не такие у нас говорили, - недовольно пробормотал он.
– Это, Павлуша, как грибочки собирать.
– Какие-такие грибочки, Никанор Васильевич?
– удивился второй следователь, выскочившей присказке.
– Что-то я не слышал.
Напарник его, зрелый уже мужик, усмехнулся в усы и говорит:
– Так, слушай. Грибы, они ведь разные бывают. Ну там могут и с червоточинкой попасться, и с треснувшей ножкой или шляпкой. А бывает и красавца белого найдешь! Сам богатырь, без единой трещинки, крепенький такой... Увидишь его и диву даешься, как это он такой вырос в лесу?!
– И, что?
– недоуменно спросил молоденький особист.
– Хорошие грибы, плохие грибы.
– А то!
– покровительственным тоном продолжил Никанор Васильевич, откидываясь на спинку стула.
– Гриб, если уж ты его в корзинку положил, все равно пойдет на щи или в пироги! Понял, Емеля?!
Посмотрев на соседа, он разъяснил:
– Человек тоже, как гриб, бывает и с червоточинкой в душе... Размазня... Тронешь его, а он в слезы или того хуже в штаны... Противно даже! Тьфу! Руки об такого марать не охота! А встречаются и такие вон, как эти... Орешки, хрен расколешь! Но, все они, Паша, все они через нас пройдут! Всех их, мы в бараний рог согнем! Давай-ка, ты его теперь а то я утомился слегка.
– Сейчас, сделаем, - довольно прогудел молодой.
– Все расскажет, как миленький.
В этот момент зашевелился задержанный, до этого лежавший окровавленной кучей. Он с трудом, по стенке, встал и, подняв голову, с ненавистью уставился в следователей.
– Что, сынки, слабоваты оказались?! Силенок маловато-то красного командира расколоть?!
– хрипло рассмеялся бывший комбат бывшей сто семнадцатой стрелковой дивизии.
– Красный командир?
– опешил молодой, медленно заворачивая рукава синий гимнастерки.
– Быдло, ты троцкистское! Бросил свой батальон! Кинул солдатиков-то, а?