Скитания
Шрифт:
«Железные» молча стали расходиться.
«Два раза в день упражнения в ходьбе с костылями», — значилось в предписании доктора Тургеля. Герберу снова, как ребенку, пришлось учиться ходить. С большим трудом добирался он до кухни или комнаты отдыха для караульных. Без всякого на то приказания помогал вытирать посуду, готовить бутерброды или резать мясо по порциям, что в английских семьях входило в обязанности мужчин.
Вскоре Гербер близко познакомился с караульными и медицинским персоналом. И в их среде были политические разногласия. Каждый аргументировано отстаивал свою точку зрения. Большинство английских
Самым надежным помощником на кухне был парень из Нойсса. Зная всего лишь несколько слов по-английски, он дал понять англичанам, что думает о Петере и его дружках.
Одного из караульных звали Джорди. Это было не имя, а прозвище — так в Британии называли всех, кто родом из Ньюкасла. Там строились корабли. Джорди до войны тоже работал на одной из тамошних верфей. Он был коммунистом. «Все Джорди — коммунисты», — заявил он с гордостью. Ньюкасл вот уже в течение нескольких десятилетий посылал депутата-коммуниста в нижнюю палату парламента.
Джорди и Гербер поудобнее устраивались на кухне и болтали. Джорди было тридцать пять лет, и он уже многое повидал: мировой экономический кризис с борьбой за повышение заработной платы, забастовками и безработицей. Он с юмором рассказывал о своем рекрутстве в Уэльсе, о воздушных налетах и опасности немецкого вторжения на Мальту в 1940 году. Двумя годами позже он был тяжело ранен в Северной Африке. И вот после выздоровления попал в караульную команду в Уокефилд.
Внезапно их разговор прервали. Снаружи показался офицер в разноцветном кепи, темно-оливковом полевом обмундировании и шотландской юбочке в зеленую клетку.
— Проверка! — бросил Джорди и быстро шмыгнул в коридор, где, собственно, и было его место.
Когда высокое начальство проходило мимо него, Джорди пристукнул каблуками с такой силой, что ее вполне хватило бы, чтобы расплющить взрослую черепаху. Ствол своего автомата он направил точно на носок правого сапога и уставился прямо перед собой, выставив вперед подбородок.
Офицер задал ему несколько вопросов, на которые Джорди отвечал громко и кратко.
— Ваше место в коридоре, а не на кухне, заметьте себе это!
— Да, сэр! — рявкнул в ответ Джорди.
Гербер был изумлен тем, что больше ничего не произошло:
— У нас бы за такое дали самое малое трое суток ареста.
Джорди улыбаясь потрогал маленький бантик на своей форменной куртке:
— Мы были оба в восьмой армии, обер-лейтенант и я.
Гербер, естественно, не имел ни малейшего представления о восьмой британской армии. Джорди просветил его:
— Эта армия под командованием Монтгомери прошла с боями более двух тысяч километров от Эль-Аламейна до Туниса, затем через Сицилию, Неаполь и Рим до Средней Италии. У кого есть бантик восьмой армии, тот считается фронтовиком и может позволить себе некоторую вольность. Кроме нас такое позволительно, пожалуй, только хайландерцам — горцам из состава шотландских войск, находящихся на особом положении. Они носят
В течение следующих недель Гербер узнал довольно много о британской армии. Вначале это были отрывочные сведения, даже не всегда понятные. Постепенно из рассказов Джорди и его товарищей, из газетных сообщений и собственных наблюдений сложилась цельная картина: муштра, издевательство, строгая дисциплина и, — хотя здесь и были другие уставы и наставления, другое вооружение — то же слепое повиновение.
Однако имелись и отличия. Разрыв между унтер-офицерским составом и рядовыми был не так значителен, как в вермахте, поскольку они жили и питались вместе. Никто, даже молоденький рекрут, не был обязан приветствовать какого-нибудь сержанта на улице или во дворе казармы стоя по стойке «смирно». Да и фельдфебель здесь не был полубогом.
По-другому строились отношения между офицерами и нижними чинами. Да и в самом офицерском корпусе имелась значительная ступенчатость. Тот, кто имел влиятельных родственников, происходил из дворянской семьи или же состоял хотя бы в далеких родственных отношениях с королевским двором, мог сделать быструю карьеру как в армии, так и на флоте, в авиации. Большинство же кадровых офицеров вынуждены были пробиваться наверх с трудом, проходя через десятки лет службы в колониях. Начальник госпиталя относился как раз к этим грубым, поседевшим в пороховом дыму воякам.
Офицеры в Великобритании получали значительно большие продовольственные пайки, чем другие военнослужащие. Такое положение было установлено официально специальными циркулярами. Джорди высказался по этому поводу весьма своеобразно: «Офицеры принадлежат к совершенно иному классу, нежели остальная масса солдат». По-видимому, это было так. Гербер, вероятно, назвал бы офицеров другим социально-общественным слоем. Джорди же всегда употреблял лишь слово «класс». И этой точки зрения он придерживался твердо.
Войска Монтгомери после того как им удалось без особых затруднений переправиться через Рейн у Везеля, продвигались по Северо-Германской равнине. Одновременно армия Патона перешла через Верхний Рейн и направлялась вглубь Южной Германии. Маршал Жуков стоял на Одере и Нейсе. Несмотря на жестокие кровопролитные бои, его войска продолжали удерживать два плацдарма в районе Кюстрина.
«Железные» все теснее группировались вокруг доктора Петера, веруя в окончательную победу Германии, несмотря на все поражения вермахта. Эта вера, по их глубокому убеждению, была единственным источником, откуда могли черпать силы арийцы-сверхчеловеки. Чем дальше отходили немецкие войска, тем меньшим становился интерес «железных» к военному положению на фронтах. «Чтение газет дает лишь повод для пустого разглагольствования! — заявляли они. — Лучше было бы запретить раздачу газет не только пациентам, но и медицинскому персоналу».
Гербер и некоторые другие получили предупреждение от оберштурмфюрера.
— Любые разговоры и беседы с английским персоналом необходимо свести до минимума. Это касается и тебя, малыш! — сказал он парню из Нойсса.
Сам оберштурмфюрер ничего не знал о политических воззрениях английского персонала. Его знания английского языка были настолько ничтожны, что ему приходилось делать вид, будто ведение частных разговоров с англичанами он считает ниже своего достоинства. То, что Джорди является членом Компартии Великобритании, ему также не было известно, в противном случае он сделал бы Герберу более строгое внушение.