Скитания
Шрифт:
«Ремеслу — везде почет» — эта поговорка, по мнению Гербера, нашла здесь, в госпитале, яркое воплощение. Часовщики ремонтировали, чистили и смазывали карманные и ручные часы различных систем как друзьям, так и недругам. В качестве платы за свой труд они получали сигареты. Портные за доступную цену — также в виде сигарет — производили мелкий ремонт и перешивали обмундирование английских караульных и санитаров. Из пленных только санитары получали официально полагающуюся им норму табака — сорок сигарет в неделю. Иногда перепадало по пачке сигарет и помощникам по кухне.
Много дела было и у
Гербер, прихрамывая, отправился к рабочему месту обер-мастера из Лаузитца по имени Штош. Поскольку ему пришлось некоторое время ждать своей очереди, он извлек из кармана иллюстрированную газету, которую ему рекомендовала почитать медсестра Мерфи. «Как нам следует поступать с Германией?» — гласил заголовок статьи в газете «Пикчер пост». Автор ее, по-видимому, располагал информацией по всем пунктам, которые обсуждали Сталин, Рузвельт и Черчилль несколько недель назад в Ялте.
Германия после поражения в войне! Гербер осторожно огляделся, нет ли поблизости кого-нибудь из «железных». На разноцветной карте, опубликованной в газете, было наглядно показано, какие цели преследовали победители. Германское правительство и другие государственные органы должны быть распущены, власть переходила в руки вооруженных сил союзников. Вся Германия должна быть оккупирована: Юг — американцами, Север и Запад — англичанами, Восток — русскими. Границы приблизительно проходили по Майну и Эльбе. Примут ли участие в оккупации французы, к моменту закрытия редакции было еще не известно. Но и без них положение было достаточно тяжелым. Гербер представлял себе последствия войны для Германии примерно такими же, как в 1918 году: территориальные потери, гнетущие репарационные платежи, тяжелые годы возрождения. Тогда была оккупирована только Рейнская область. А теперь? Сердце у него забилось сильнее. Его родной город оказывался в советской оккупационной зоне. Туда придут русские и установят коммунистический режим. «Что предстоит пережить родителям, друзьям и знакомым, когда все полетит в тартарары?» — думал он и чувствовал себя совершенно беспомощным.
Наконец настала его очередь стричься. Обер-мастер Штош с помощью гребня и ножниц пытался разобраться в путанице его волос. Время от времени он с любопытством бросал взгляд в газету, которую держал в руках Гербер, и попросил его рассказать, что означает эта цветная карта. Затем спросил:
— А где находится Финстервальде?
Гербер указал пальцем точку примерно около Нижнего Лаузитца, где, по его мнению, должен был находиться этот известный веселыми песнями город.
— Это точно?
— Да, абсолютно точно. Здесь, где-то в этом районе…
— У русских? Да ведь они все отберут — мой домик, мое дело, — заскулил парикмахер.
Русские в Финстервальде? Этого не может быть. Только вчера у него стриг волосы доктор Петер, так тот рассказывал о намечающемся великом переломе и секретном оружии, которые должны ввести в дело в ближайшее время. «Одним ударом с лица земли будет стерт Лондон, тогда все пойдет по-другому, мой дорогой Штош. А русских мы снова
Другие клиенты также обратили внимание на карту и стали разыскивать на ней свои родные места. Американская оккупационная зона, английская зона — эти уточнения воспринимались без особых волнений. Русских же все боялись, в особенности офицеры и солдаты, побывавшие на восточном фронте. И все нацисты.
Гербер был не особенно доволен тем, что газетная статья заинтересовала многих. Распространявшиеся ежедневно по отделению слухи и без того вызывали недовольство «железных». А если они узнают о том, что он сейчас рассказывал?…
Красная Армия продвигалась к Берлину, захватывая его в клещи. На Западе английские и американские войска двигались почти беспрепятственно. Большинство пленных стали понимать, что поражение неизбежно. Но они не осмеливались громко говорить об этом, тем более в присутствии доктора Петера и его дружков.
То, что «железные» все еще верили в великий перелом, было сомнительно. Внешне же они продолжали вести себя по-прежнему, твердо заявляя, что фюрер найдет гениальный выход из создавшегося положения. Они оставались верны своему лозунгу: «Стоять до конца, пока где-то еще стреляют».
Другие офицеры были поосторожнее. Для них вторая мировая война являлась лишь вторым раундом борьбы за господство в Европе. Если Германия проиграет и этот раунд, то после некоторой паузы, необходимой для того, чтобы прийти в себя, нужно будет начать третий раунд, но на этот раз с более верными союзниками.
Один из санитаров как-то в разговоре обозвал Гитлера «полным нулем в военных вопросах». Доносчики передали его слова эсэсовскому врачу. А таких людей доктор Петер вблизи себя не терпел. Подав на него жалобу полковнику Блимпу, он, естественно, не мог указать истинной причины, поэтому ничего не подозревающий санитар был обвинен в таком проступке, который среди мужчин как в Германии, так и в Великобритании порицался. Полковник даже не потрудился проверить обвинение, и обер-ефрейтор как «не совсем нормальный психически» был отослан в лагерь.
По поведению пленных «железные» стали замечать, что их влияние падает. Прежняя угроза, что все инакомыслящие будут взяты на заметку, а потом о них будет доложено куда следует, уже не действовала. Поэтому они стали распускать слухи о строгом наказании. Большинство пленных тотчас же укрылись за стеной молчания. И только в своем кругу они осмеливались высказывать истинное мнение. А парень из Нойсса остался верен самому себе: он говорил все, что думал. Гербер предупредил его:
— Будь поосторожнее, этот подполковник и черный Петер способны на все!
Парень в ответ лишь беззаботно рассмеялся:
— В этой грязной войне я не раз смотрел смерти в лицо!
И все-таки несчастье произошло. Доктор Петер и его дружки спровоцировали дебаты, чтобы заманить парня в ловушку. Гербер слышал лишь отрывки их разговора, поскольку кровать рейнца стояла в противоположном углу палаты. Их разговор становился временами довольно-таки громким.
— Плевал я на вашего фюрера! — крикнул в ярости парень. — Он собирался завоевать половину мира для Круппа и его компании, а мы, простые люди, должны были положить за них свои головы. Моих родителей разбомбили, двое братьев убиты. Германия лежит в развалинах. И все это благодаря вашему фюреру, ха-ха!