Сколько длятся полвека?
Шрифт:
Но командир — немолодой, трижды раненный на фронте крестьянин Олонецкой губернии — похвалил Кароля и велел обучать менее понятливых.
Одобрение, первые поручения оказались не только приятны, но и сняли первоначальную горьковатую накипь. Будто командир принял на себя неприятную сторону дела и ответственность за нее.
Кароль азартно выкрикивал: «Коротким коли!», «Длинным коли!» — и поправлял неумелых.
За прямотой штыкового удара виделось единоборство ради ясной задачи. Той, к которой звали лозунги в коридоре «Дрездена».
Все
Перед отправкой на фронт отряды выстроились на Театральной площади. Перед «Метрополем» высокая трибуна, портрет Карла Маркса.
Кароль обрадовался, услышав с трибуны голос Стаха.
Они встретились пятнадцать лет спустя. В том же «Дрездене», переименованном в «Люкс». Фешенебельная гостиница в центре Москвы служила общежитием Коминтерна.
Человек, нужный Сверчсвскому, ждал его на четвертом этаже в 412 номере. Сверчевский одернул гимнастерку, постучался.
— Пожалуйста, — раздалось нз–за коричневой двери.
Они недоуменно оглядывали друг друга.
— Стах?.. Очень рад. Но мне нужен Будзинскпй, Станислав Будзинскпй.
— Я жду Вальтера. А передо мной комбриг…
Кароль пришел на помощь:
— Сверчевский.
Смеясь, они обнялись.
— Конспирация.
И перешли на польский.
— Так ест.
Несмотря на кремовые шторы, закрывавшие окна, никелированную кровать с пестрым покрывалом и репродукцию саврасовских «Грачей», 412-я комната «Люкса» казалась нежилой.
IV
Для Карла Сверчевского (на казанско–московском повороте из его имени выпало «о» и «л» утратило мягкость) гражданская война началась пулеметной очередью у Никитских ворот и кончилась антоновской пулей, срезавшей ветку, в тамбовских лесах летом 1921 года.
В границах, отпущенных временем и условиями, он с растущей осознанностью делал свой выбор. Подхваченный общим порывом, записался в красногвардейскую дружину. Но в Московский отряд особого назначения вступил, здраво все взвесив. Как и в Красную Армию, которая формировалась на началах добровольности. В ноябре 1918 года стал членом партии большевиков.
В Московском отряде командир, оценив каллиграфический почерк Сверчевского, предложил должность писаря.
— Из меня писарь, — подходящая русская пословица не подвертывалась, и Карл перевел польскую, — как из козьей глотки флейта.
— Воля твоя. У нас демократия.
Не все его шаги вызывали согласие других, даже близких.
Хенрика вышла замуж за токаря Яна Тоувиньского, человека работящего, религиозного, но веротерпимого. Тоувиньский
Эшелоном реэвакуированных? Увольте. Это — участь подневольного в государстве, где правит буржуазия.
Они, Карл уверен, и без того скоро свидятся. Потому остается в России, в Красной Армии, воображая будущую встречу. (Любимая мечта на годы: праздник, вольно дышащая толпа, алые полотнища над Маршалковской, Аллеями Уяздовскими, Аллеями Иерусалимскими, победная музыка…)
Московский отряд особого назначения артиллерией не располагал, штабом тоже. Всем заправлял Андрей Александрович Знаменский, образованный марксист, поднаторевший в политических поединках, но далекий от военного искусства.
Любые недочеты и нехватки перекрывались энтузиазмом красногвардейцев, рвавшихся в битву с генералом Калединым.
Однако украинская Центральная рада не пропускала советские части к Дону, запретила вывоз хлеба в голодающую Москву и Питер, в войска, противостоящие германской армии.
От Центральной рады тянулись нити к Каледину и Антанте (Франция посулила Раде заем в 180 миллионов франков), еще дальше — к США (американский консул в Риге Дженкинс вел переговоры с Генеральным секретариатом Центральной рады).
В Курске, едва выгрузившись, — после натопленной теплушки стужа перехватила дыхание — Московский отряд принял бой. Красноармейцы бежали по истоптанному снегу, стреляли, вскакивали, бежали снова. Яростная пальба — ствольные накладки обжигали руки — разгорелась у станции Ворожба.
Ночью комиссар разносил газеты, наказывая грамотеям–агитаторам прочитать на досуге вслух. Красноармейцы узнавали про крестьянские восстания на Украине, пролетарский взрыв на киевском «Арсенале», про обращение украинского Совнаркома:
«Именем Украинской Народной Республики объявляем Генеральный секретариат Центральной рады врагом свободного украинского парода…
В этой борьбе вместе с нами действуют войска рабоче–крестьянского правительства Российской Федерации».
Московский отряд был частью таких войск.
Это была война без передышек, без траншей и линии фронта. Схватки за деревню, станцию, городишко, не зная, где ночевка и суждено ли ночевать.
Возвращались так же неожиданно, как шли в первую атаку. Долгий ночной марш. На рассвете разрушенная водокачка, обгоревшие двери вокзала, черные оконные переплеты, длинный состав. «По вагонам!»
Сквозь маленькое, забранное решеткой окно под крышей кто–то узнал церковку: братцы, Москва!
Поредевший отряд вернулся в Москву за пополнением и артиллерией. Переформирование началось прямо йа вокзале. У выдвинутого на средину стола командир Знаменский и человек в пенсне, кожаной куртке и громоздких ботах — с ремня свешивался маузер в деревянной кобуре — просматривали списки. Дремавший Карл проснулся, услышав собственную фамилию.