Сколько ты стоишь?
Шрифт:
Наши глаза встретились, и Дэниэл чуть прищурился, наверняка ожидая, что я, как и другие девушки, «поплыву» от его «штормовых очей».
Я фыркнула и спокойно забрала кубок.
– Очень вкусно, господин, благодарю. Это можжевельник?
Глостэр улыбнулся мне – настоящей, искренней улыбкой, которую наверняка ни разу за это время не получала Елена.
– Госпожа, кажется, разбирается в травах.
– И очень неплохо, – кивнула я. – Меня зовут Сэл. Спасибо.
– Дэниэл, – кивнул он, и я усмехнулась.
– Я знаю. Вы – жестокий человек, который лишил мою
Он молча смотрел на меня в ответ – пару мгновений. Потом со смешком произнёс:
– Конечно, к лекарю мне вести вас…
– Тебя, – перебила я.
– Вас, – с ударением повторил он, искоса глянув на меня. И закончил: – Нужды не было. Мы бы только зря потратили время.
– Именно, – весело улыбнулась я.
Глостэр усмехнулся и бросил мне:
– Подождите немного, я сейчас принесу что-нибудь поесть.
– Это совершенно необя… – но он уже закрыл дверь, а я, пожав плечами, вернулась к напитку. Определённо не хватает мёда. Растопленного мятного мёда.
Обедали мы вместе, и с этим мальчиком, Дэниэлом, оказалось очень интересно разговаривать. Политику мы не трогали, зато прошлись по религии, традициям и культуре, совсем немного – по фольклору. А уж когда дошли до истории, Глостэр сразил меня окончательно. Глаза, Елена! Какие ещё глаза?! Он разложил мне по полочкам причины бунта пятисотлетней давности, в котором участвовала ещё я, живая, – и лишь самую чуточку оказался не прав. Но он не называл моих современников варварами – естественно, я его зауважала. И позволила себе несколько подробностей, из тех, что он не мог прочитать в книгах и найти в свитках.
Он распахнул свои умопомрачительные глаза и широко улыбнулся мне.
– А вы разбираетесь в исторических науках, Сэл!
Я скромно улыбнулась, отдавая дань уважения глинтвейну – в него добавили мёд. Можжевельный.
– Неужели ваша госпожа тоже любит историю? – спросил Глостэр без перехода, и я закашлялась.
– В каком-то смысле. Она любит её вершить.
Глостэр усмехнулся, наверняка приняв мои слова за шутку. И тут же спросил:
– Вы следили за мной по её приказу?
Логичный вопрос. Что ещё он мог подумать, если Елена навязывается ему каждую ночь?
Я поставила кубок на стол, подняла голову и заглянула ему в глаза, позволяя на миг увидеть огонь во мне – адское пламя.
– Ты высокого мнения о себе, мальчик. Слишком. Высокого.
Он побледнел и медленно откинулся на спинку кресла… И тут из соседней комнаты раздался хриплый, надсадный кашель.
Дэниэла как ветром сдуло. Я удивлённо посмотрела на захлопнувшуюся за ним дверь, прислушалась к непрекращающемуся кашлю, теперь чуть приглушённому. Это был удобный предлог уйти – на Глостэра я полюбовалась, очаровательный мальчик, но не для меня. А вот интересно, в соседней комнате – это его любовница?
Любопытство меня погубит. Уже погубило один раз, и ничему я тогда не научилась. Но
Смутно мне знакомая девчонка в соседней комнате никак не могла быть любовницей Глостэру. Во-первых, она казалась младше лет на десять… Но и для дочери слишком взрослая… А во-вторых, кожа да кости прельстят разве что извращенца, которым Дэниэл точно не был. Больная (и уже давно), она задыхалась от кашля и таяла, как свечной огарок. Тоненькая, худенькая, глазища огромные, кожа как пергамент, зато на щеках – горячечный румянец. Лихорадка не была самым распространённым заболеванием в те времена, но и от неё люди порой страдали.
Дэниэл, укачивая девочку, пытался одновременно влить в неё остро пахнущее травами зелье. Наверняка мальчишку обманули и сказали, что оно от кашля. А может, и сам идиот-аптекарь в это верил.
Я подошла, забрала кубок и совершенно бесцеремонно вылила его содержимое в огонь камина. Как и следовало ожидать, языки пламени мгновенно позеленели.
– Лучше дай ей глинтвейн, – спокойно заявила я в ответ на рассерженный взглядом. – Этим ты её только убьёшь. У тебя есть травы? Ну хоть что-нибудь? Потому что аптекарь, который это продал, явно тебя надул.
Запасы трав были на кухне, слишком чистой для дома, где живут больная девочка и очень занятой мальчик. Я скептично рассмотрела всё, что имелось в небольшой деревянной шкатулке, мысленно выругалась и всучила Глостэру молоко.
– Напои её, пусть успокоится. Я сейчас приду.
– Ты… уверена? – он нервно заглянул мне в глаза, и я усмехнулась. Мы всё-таки перешли на «ты».
– Абсолютно. Иди.
Да, я умею выглядеть убедительно. Ещё при жизни это хорошо у меня получалось.
Глостэр, наконец, ушёл, и я позволила себе небольшое святотатство в доме, хм, мученика. Дэниэлу не стоило видеть, что я добавляю в воду – зато это гарантированно поможет той девчонке подняться на ноги. В конце концов, я же собиралась его отблагодарить? Удобный повод.
Девочка, всё ещё вздрагивая, настороженно смотрела на меня своими огромными глазами, так похожими на глаза Дэниэла. И отодвинулась, когда я присела рядом на кровать.
– Привет, – улыбнулась я, заталкивая свою демоническую сущность подальше. – Ты кто? – Да, у меня никогда не было детей, и я не очень умею с ними разговаривать. Дети странные.
«А ты кто?» – читалось в глазах девочки, когда Дэниэл, что-то ищущий в сундуке, поднял голову и сказал:
– Тиша немая. Пожалуйста, не утомляй её и не жди, что она тебе ответит.
– Какой у тебя заботливый отец, Тиша, – фыркнула я, и глаза девчонки распахнулись шире.
– Она моя племянница, – ровно добавил Дэниэл, и я удивлённо обернулась. Племянница? Других же Глостэров всех убили, кроме той старшей сестры Дэниэла, которую…
Я повернулась к девочке и только теперь поняла, почему она мне с самого начала показалась знакомой. Вылитый Эрик в женской версии, не считая глаз. С ума сойти. У Эрика был, хм, весьма деятельный папаша. Интересно, нынешний король Вейстера знает, что у него есть сестра?