Скользящие души, или Сказки Шварцвальда

Граменицкая Елена Владимировна

Большинство женщин, проработавших в сфере туризма более пяти лет, устают и жалуются на неблагодарный труд, на нервотрепку и бессонные ночи, но ни одна не уходит, а если и уходит, то всегда возвращается, потому что давно сидит на игле! Несколько раз в год прожить жизнь, которую в иной ситуации никогда себе не позволишь, — дорогого стоит. Многие из них одиноки или не имеют достаточно средств, чтобы за свой счет насладиться отдыхом, который продают. Жить в великолепных отелях, где стоимость ночи сравнима с их месячной зарплатой, обедать и ужинать в самых лучших ресторанах, ощущать себя избранными, на короткий миг уподобиться небожителям. Это коварный

наркотик, на него подсаживаешься с первого раза, и отказаться от него практически невозможно. Близость к чужой роскоши развращает, восприятие мира перестает быть адекватным. Большинство теряет старых друзей, а новых приобрести среди сестер по несчастью не получается. Если у тебя нет семьи, которая уравновешивает завышенную самооценку, то итогом становятся тоскливые воспоминания и одиночество в старости.

Что касается нас, мужчин, то разброс не особо велик. Подавляющая часть — рефлексирующие мамины сыночки, нуждающиеся в женском внимании. Лишь малую толику составляют увлеченные жаждой странствий романтики, привнесшие мечту в жизнь и способные извлекать из нее выгоду.

Маша не скрывая удивления смотрела на Макса — он оказался неплохим психологом. Предвосхитив ее вопрос, он продолжил:

— Ты хочешь спросить, к какой категории отношу себя? Я мамин сынок и романтик, всю жизнь мечтающий о путешествиях и осуществивший желаемое. А состояние так и не сколотил. Так что смотри на мир проще! Люди не ведают, что творят, — Максимильян взял Машу под руку. — Хочешь я научу тебя правильно кормить чаек, как умеют все дети в Гандрии? — он неожиданно сменил тему и подарил одну из своих обезоруживающих улыбок.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Маша.

Максимильян перешел на русский:

— Вернемся на пристань. В городке, кроме сувенирных лавочек, ничего интересного не осталось. До отплытия у нас целых полчаса. Я продемонстрирую тебе смертельный трюк.

Не слушая возражений, он схватил девушку за руку и потянул по крутым ступенькам вниз. Забежав в кафе на набережной, вернулся с хлебным багетом.

Молодые люди спустились к самой воде, где на заросших тиной валунах сидела птичья стая. Испугавшись людей, чайки с пронзительными хриплыми стонами взмыли вверх.

Макс, хитро подмигнув, раскрошил багет и протянул лежащие на ладони хлебные куски в сторону кружащихся в воздухе птиц. Маша затаила дыхание.

Не прошло и нескольких минут, как голодные чайки набрались смелости и начали на лету склевывать угощение.

— Видишь, как просто! — Максимильян веселился словно ребенок. — Попробуй сама!

Маша отрицательно мотнула головой. Она опасалась острых коготков и клювов.

— Маленькая трусиха! А теперь смертельный аттракцион, — парень, отломив кусок крупнее, зажал его зубами и приподнял лицо навстречу птицам.

— Осторожнее! Не делай этого, пожалуйста, — взмолилась Маша.

Не поворачивая к ней головы, он продемонстрировал успокаивающий жест рукой. Стонущие чайки некоторое время кружили над его головой, то ли боясь приближаться, то ли примериваясь. Внезапно на лицо Макса спикировала самая отважная и голодная птица и молниеносно вырвала из его губ хлеб.

— Видела? — его мальчишескому ликованию не было предела.

— Сумасшедший… — восхищенно прошептала Мария и, шагнув ближе, смахнула с его губ оставшиеся крошки. Кончики пальцев окрасились кровью. — Она ранила тебя!

Молодой человек, нахмурившись, быстро слизнул красную каплю и спрятал смущенный взгляд.

— Так передается птичий грипп… — его голос трагически

дрогнул.

Маша рассмеялась. Следом за ней согнулся от хохота Макс.

— Ты падешь жертвой птичьего произвола. Сам виноват.

— Мари, это детские невинные шалости, видела бы ты наглость венецианских голубей…

Перед глазами вспыхнуло буйство карнавала. Женщина в алом платье на мокрой от дождя площади старается избавиться от облепившей ее голубиной стаи. Бамбуковая трость касается руки, зажавшей камень…

Оглушительный гудок приближающегося теплохода прогнал наваждение. Мария вздрогнула.

— Пора?

Скользящие души. Сказка в пути. Продолжение

Сегодня ей впервые предстоял перелет на джете [32] . Элегантный самолет был зафрахтован под их группу и ожидал в аэропорту Агно [33] .

Цель — Дижон, а точнее город Вонна во французской Бургундии, два отеля для осмотра и долгожданный прощальный ужин в старинном шато. Утомительная поездка завершалась и начиналась основная программа, ради которой она здесь. Неизвестная, возможно опасная…

32

Транскрипт английского слова, обозначающего частный реактивный самолёт.

33

Швейцарский региональный аэропорт, расположенный в четырех километрах от Лугано.

— Ну что, Золушка, готова к балу? — бодро спросил Макс, поместив аппаратуру в секции над ее креслом.

— Перестань издеваться. Я после выпускного бала в школе еще ни разу не надевала платья в пол. Вот возьму и упаду всем на радость…

— Я буду рядом, если позволишь. Упадем вместе — веселья будет в два раза больше.

Стройная стюардесса произнесла дежурную приветственную речь и скрылась в кабине пилотов. Маленький самолет взлетел молниеносной свечой, вдавив притихших от неожиданности пассажиров в кресла. Маша от страха затаила дыхание и побледнела.

Ее рука тут же оказалась в теплых руках Макса, а сердце от неожиданности почти выскочило из груди. Он нежно сжал ее пальцы, не произнеся ни слова. Она же боялась взглянуть на него, просто закрыла глаза и ждала.

Время коварно остановилось. Единственным звуком, напоминающим о реальности, был непрекращающийся рев турбин за бортом.

В голове бедняги метались мысли: «Что он делает? Чертовски приятно. Хорошо, что мы сидим в хвосте. А как же Денис?»

И следом — по-детски наивная: «Вот бы сейчас он меня увидел!»

И тут же другая: «Как долго он будет держать мою руку? Повезло, никто не занял кресла рядом. Что я почувствую, когда он меня отпустит? Разочарование или облегчение?»

Она почувствовала разочарование.

После набора высоты Макс, не говоря ни слова, внезапно встал и, неловко подтащив больную ногу, занял свободное кресло через проход и уткнулся в иллюминатор. Всю дорогу от аэропорта до отеля фотограф хмурился и молчал. Маша же, находясь под впечатлением от его неожиданного поступка, боялась подать голос.