Скользящие души, или Сказки Шварцвальда
Шрифт:
— Первый раз едешь в спортивной машине? — сочувственно спросил англичанин. Девушка завороженно кивнула.
Клайв довольно улыбнулся, показав безупречные зубы. Он выглядел еще более привлекательным, чем вчера. Черная кожаная куртка, плотно облегающая стройное тело, светло-голубая тенниска, идеально гармонирующая с цветом глаз, зеркальные очки-капли, голливудская улыбка.
Маша с восхищением смотрела на снизошедшего до общения со смертными полубога. Перенеся взгляд на дорогу, Клайв продолжил как ни в чем не бывало:
— Он
Девушка испуганно скосила взгляд на заднее сидение, где мирно посапывал согнутый в три погибели Макс.
— Не волнуйся, он спит сном младенца и видит сладкие сны, в которых ты целуешь его, лежа рядом на зеленой лужайке. Звенит оглушающая тишина… Ни звука.
Страх ледяным сквозняком коснулся затылка и пробежался по напрягшейся спине.
Небрежно, одной рукой, ведущий машину красавец взглянул ей прямо в глаза и продолжил:
— Милое местечко вы выбрали для любовных утех…
Маша взяла себя в руки и постаралась говорить как можно спокойнее:
— Клайв, я тебя не понимаю…
— Не бери в голову, это просто экспромт, сиюминутная фантазия. Скажи, он тебе нравится? Ты увлечена им?
Девушка смущенно промолчала. Она не понимала, что происходит.
— Можешь не отвечать. Это заметно с первого взгляда. Дам тебе совет, Мари: когда он признается тебе в любви, а ждать осталось недолго, от силы день-два, подумай хорошо перед тем как ему отказать. Сделай генеральную уборку, выкинь из шкафа все запылившиеся скелеты. Сколько можно возвращаться к мертвым воспоминаниям? Когда не знаешь, какой выбор сделать, правильнее всего поступить по-другому.
У Маши поплыла голова. Перед глазами моментально соткался образ Виктории, произнесшей недавно те же слова. Совпадение?
Клайв невозмутимо продолжал:
— Любовь — волшебная субстанция, неуловимая, капризная. Большой грех — пройти мимо и не заметить подарок небес, а не воспользоваться им — непростительная глупость.
У нее вырвался невольный вопрос:
— А ты любил кого-нибудь?
Пришел его черед задуматься. Довольно надолго. Несколько километров промелькнули за окном в абсолютной тишине. Потом он ответил:
— Я любил каждую женщину, которая дарила мне ночь. Любил как мог, как желала она. Отдавал всего себя без остатка, но и с благодарностью принимал ее страсть. Как я могу лишать себя удовольствия всегда иметь свободу выбора? Как я могу лишить остальных женщин наслаждения? Пока я жив, буду дарить им себя.
— Таково было кредо Казановы, за что не раз был бит и изгнан из родного города. Ты его преемник?
— Возможно, и так. Ты была в Венеции, Мари?
«День сурка… Сейчас он добавит, что мне суждено там побывать, или…»
— Скучный город. Город-утопленник, полусгнивший, пропахший тиной. Куда веселее Рим! Уютные кофейни
Потом он продолжил начатый разговор:
— Ведь ты имеешь в виду совсем другое, не так ли? Ты имела в виду болезнь? Болел ли я любовью? Долгое время казалось, что недуг обходит меня стороной. Что ежедневной профилактикой я выработал стойкий иммунитет. Но, увы, защита дала сбой. Зараза подкосила меня несколько месяцев назад, я пытался лечить ее известными методами, но пока бесполезно. Она периодически дает рецидивы…
— Моя подруга — одно из противоядий?
Клайв болезненно скривился:
— Обещаю ей в этом признаться как можно скорее.
— А кто та, другая?
— Ты сама ответила на свой вопрос. Она — Другая. Женщина-тайна, пришедшая в наш мир из несуществующего и вновь затаившаяся в нем, — в голосе Клайва послышались металлические нотки.
— Тебе неприятно об этом вспоминать?
— Нет, почему же, воспоминания о ней подобны бальзаму. Она живет сейчас в мире снов, сладких иллюзий, говорящих глаз, призраков и заблудших душ. В мире, куда запрещено входить обычному человеку. В котором я не единожды нарушал правила…
На некоторое время вновь воцарилось молчание. Клайв сосредоточенно вел машину, не отрываясь смотрел перед собой, словно пытаясь отогнать грустные воспоминания. Его лицо напоминало застывшую скорбную маску.
К Маше, так ничего толком не понявшей из его слов, постепенно подбиралась усталость. Мелькающий за окнами равнинный пейзаж навевал дрему.
Зазвучавший вновь голос водителя заставил ее вздрогнуть и встряхнуться:
— А почему Дизентис? Единственный интересный факт, который прославил это захолустье, — казнь полусумасшедшей женщины, лживо обвиненной в сношениях с дьяволом.
Маша задумалась. Он задал логичный вопрос, требующий прямого ответа.
«Опасайся людей, над их волей я не властна».
— Меня заинтересовала эта история. Гуляя по сайтам, я прочла, что там создан музей, посвященный казненной. Вот почему Дизентис. Не более и не менее.
Клайв наморщил лоб, но ответ, похоже, его удовлетворил.
— Тем не менее странное стечение обстоятельств, не находишь? Я заканчиваю книгу о последней шварцвальдской ведьме, еду в Базель к редактору, и вдруг на моем пути попадаются влюбленные голубки, идущие по следу той же особы…