Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова

Шляхов Андрей Левонович

— Так убеждайте же! — Борис Ефимович явно был в хорошем настроении.

— Не по телефону…

— Приезжайте. Я сегодня здесь до ночи — будем отмечать день рождение Владика.

Владик заведовал аптекой на шестьдесят четвертой подстанции и, по совместительству, как утверждали злые языки, был любовником Бориса Ефимовича, предпочитавшего суровую мужскую дружбу непрочным отношениям с женщинами.

— Прекрасно! Тогда я приеду к пяти, — Елене Сергеевне хотелось застать начальника в трезвом деловом виде, чтобы впоследствии он не смог бы отпереться от своих обещаний и переиграть

оговоренное.

— Буду ждать!

О подарке Владику беспокоиться не пришлось. Еще в бытность свою старшим врачом, Елена Сергеевна взяла за правило держать наготове под рукой пару бутылок вина, бутылку водки, бутылку коньяка и две-три коробки конфет, преимущественно хороших. На всякий пожарный случай — внезапный визит кого-то из начальства, чей-то забытый день рождения, нежданный повод для праздника. Положив в пакет самую дорогую бонбоньерку, Елена Сергеевна добавила к ней бутылку красного вина. К Владику она относилась хорошо.

До отъезда оставалось еще много времени. Елена Сергеевна посвятила часть его анализу показателей, но вскоре почувствовала, что засыпает, убаюканная сопоставлением среднего время выполнения вызова без госпитализации со средним временем выполнения вызова с госпитализацией и сведением их в общее среднее время выполнения вызова. Посмотревшись в зеркало и оставшись довольна своей внешностью (в неполные сорок никто не давал ей больше тридцати — тридцати двух), Новицкая отправилась «в люди».

На кухне шло обсуждение недавнего приказа об организации работы постов «скорой медицинской помощи» при некоторых многопрофильных столичных стационарах.

Шестьдесят вторую подстанцию этот приказ миновал — честь организовать пост в «родной» сто шестьдесят восьмой больнице выпала соседям. Тем самым «поросятам», которыми руководила заведующая по фамилии Свиньина.

Но тем не менее приказ волновал пытливые умы и побуждал их к размышлениям и спорам, в которых, как известно, закаляется демагогия.

— Включить в район оперативной ответственности бригад постов, дислоцирующихся при многопрофильных стационарах улицы, предприятия, учреждения, общественные места и адреса проживания граждан, расположенные в пределах двух с половиной километров от места дислокации бригад, организуемых постов… — читал вслух доктор Саркисян и сразу же переходил к комментариям. — Что за чушь? С какого потолка они взяли себе эти два с половиной километра? Все равно — если у соседей будет стоять вызов, то и с поста ушлют к черту на рога! И вообще — какой в этом толк?

— Игорь, мы постепенно продвигаемся к тому, чтобы лечить в приемнике тех, кого привезли, — снисходительно пояснил Чугункин. — Это — суперпреемственность, квинтэссенция рационализма.

— Слова, пустые слова! — горячился Саркисян. — Ты мне суть объясни. Смысл! Зачем полусуточная бригада должна базироваться не на подстанции, а на территории стационара? Пост на МКАД — это я еще понимаю, хотя и от такого поста толку мало! Но в стационаре?

— Помню, проходил я практику в городе Конаково, тактам «скорая помощь» базировалась при центральной районной больничке и подчинялась ее главному врачу, — вспомнил доктор. — Было очень удобно работать и решать

вопросы. Никаких заморочек с госпитализацией, никаких нестыковок. Благодать!

— Как ты себе представляешь эту схему в Москве? — накинулся на него Саркисян.

— А он правильно представляет! — Чугункин отработал свою смену, но домой не торопился — «отмякал душой» на родной подстанции. — В конечном итоге нас подчинят крупным стационарам. Первый шаг уже сделан. Как говорится: «коготок увяз — всей птичке пропасть», или «лиха беда начало».

— Ты кладезь народной мудрости, — обиделся Саркисян. — Я так и не понял — поддерживаешь ты это новшество или нет?

— Игорь, представь себе, что ты — красивая юная девушка! — сказал Чугункин. — Представил?

— Ну, допустим! — поколебавшись, ответил Саркисян.

— Представь, что ты возвращаешься поздно вечером домой по темному парку… Представил?

— Представил, давай дальше!

— Представь, что тебе перегородили дорогу пьяные парни, жаждущие быстрой дармовой любви…

— И что дальше?

— Так вот, — Чугункин обвел лукавым взором присутствующих, призывая их посмеяться вместе, — независимо от твоего желания, твоего настроения, твоего самочувствия и твоего мнения, тебя банально трахнут, и все тут! Так же обстоит дело и с любым приказом администрации! Странно, что ты до сих пор этого не понял.

— Я прекрасно это понимаю, но всегда хочется верить в то, что там сидят умные люди!

— Верь, — разрешил Чугункин, — вера помогает мириться с беспросветной тупостью бытия…

— Насчет тупости ты не прав, Павел, — несколько глотков крепкого чая придали Жгутикову сил, необходимых для продолжения дискуссии. — Посты — это переходный этап к отделениям скорой медицинской помощи в каждом стационаре…

— Я читал положение, — сморщился Чугункин. — Не отделение, а просто государство какое-то — блок приема пациентов с регистратурой, сортировочным постом, залом ожидания больных и сопровождающих…

— Как далеко шагнула медицина, э! — «восхитился» Саркисян. — Всю жизнь больные и сопровождающие ждали в коридорах, а теперь будут ждать в зале! Прогресс! Есть такая грузинская поговорка — «Пусть я не князь, зато каждый день мимо княжеского двора хожу»!

— Там будут еще смотровые кабинеты для пациентов в удовлетворительном состоянии и зал для пациентов в среднетяжелом состоянии…

— Ух ты!

— Палата реанимации и интенсивной терапии, операционное отделение для противошоковых мероприятий, перевязочная, диагностический блок с лабораториями, рентгеном, УЗИ, эндоскопией, томографом, консультативно-диагностические палаты…

— Паша, ты что наизусть это положение выучил? — Удивился Саркисян. — Шпаришь, как по-писаному!

— Близко к тексту, — поскромничал Чугункин, — так долго наслаждался чтением.

— Ты извращенец! — заявил Саркисян. — Такими вещами невозможно наслаждаться! Лично меня от этих казенных бумаг тошнит!

— Про организацию работы рассказывать? — Чугункин с сожалением посмотрел на опустевшую упаковку от печенья.

— Попробуй пряники! — Жгутиков пододвинул к нему пакет с пряниками. — Воронежские! Мои любимые.