Скорбь Тру
Шрифт:
— Ты не против? — поинтересовалась Кристалл, но там был знойный подтекст.
— Да, вообще-то возражаю, — ответил Бэр, ухмыльнувшись. — Кеннеди страшно, и мы возвращаемся.
— Ох, — Кристалл наклонилась и посмотрела на Джемму. — Она в порядке?
— Да. Я так думаю. Она не готова к такой толпе, как эта, — Джемма поцеловала Кеннеди в лоб, крепко ее удерживая, пока они направлялись обратно к машинам.
— Ухасти или посалеись? — спросила Кеннеди.
— Ты все еще хочешь поиграть в «Угости или пожалеешь» (Прим. «Угости или пожалеешь» —
Кеннеди кивнула.
Джемма вопросительно взглянула на Трумэна, который плотно сжимал челюсть.
— Она никогда не делала этого раньше, — напомнила ему Джемма. — Вон там – жилая улица. Мы могли бы попробовать зайти в несколько домов и посмотреть, как у нее будет получаться. Она взволнована обещаниями получить конфеты, хоть и волнуется, — она понизила голос и прошептала. — Иногда ты должен позволить ей принимать решение. Давай зайдем в один дом и посмотрим, что будет.
Уголки губ Трумэна приподнялись в улыбке, и он ответил:
— А что, если это напугает ее?
— Оглянись вокруг, Тру. У нее не семья, а армия, которая поможет ей снова почувствовать себя в безопасности.
Трумэн оглядел мужчин одного за другим. Телепатическое сообщение, кажется, прошло между ними, и, не говоря ни слова, они направились в сторону жилой улицы.
***
Оказалось, Кеннеди действительно хотела, чтобы именно Трумэн поиграл в игру «Угости или пожалеешь», в то время пока спокойно ждала на тротуаре в окружении остальной части семьи. Трумэн никогда не ходил по домам, играя в «Угости или пожалеешь», но это не остановило его от появления на крыльце одного из домов с Линкольном на руках, возвышаясь над группой детей.
Пожилая женщина, которая открыла дверь, посмотрела на Линкольна и улыбалась Трумэну:
— Я не думаю, что у парня достаточно зубиков, чтобы есть еще и конфеты. Я несколько стара, чтобы играть в «Угости или пожалеешь», не так ли?
— Вы никогда не будете старыми для того, чтобы делать детей счастливыми? — он указал на Кеннеди, безопасно расположившуюся около Джеммы в окружении его друзей.
Женщина протянула ему несколько конфет:
— У вас прекрасная семья. Счастливого Хэллоуина.
Трумэн поблагодарил ее, испытывая теплые чувства от ее похвалы, и присоединился к своей семье.
— Это для тебя, принцесса, — он раскрыл ладонь, показывая конфеты.
Глаза Кеннеди расширились, и она схватила конфету:
— Все? — это было мило. — Они получат конфеты?
Все хором отказались от сладкого, и улыбка Кеннеди стала еще шире:
— Это мне?
— Да принцесса. Тебе одной, — ответил он, довольный и одновременно обеспокоенный тем, что она еще такая маленькая, а уже думала о других. Его разум снова вернулся к ночи, когда он впервые их встретил, когда Линкольн плакал, а она хлопала его по спинке, как будто не знала, что еще сделать. Он задался вопросом, что, если она всегда думала о других. Во-первых, потому что, находясь в таком маленьком возрасте, она уже знала, что нужно заботиться о Линкольне, так же, как и он когда-то защищал Куинси. Он любил ее еще сильнее, когда задумывался о том, какой была ее жизнь до их встречи, и печаль закралась к нему в
Он помог ей открыть конфету, и она откусила кусочек.
— Больше? — спросила она с полным ртом шоколада, и все засмеялись.
После того, как они сыграли в игру еще в нескольких домах, остальные направились в бар «Whiskey Bro’s» на маскарад, а Джемма и Трумэн направились с детьми домой.
Они забыли оставить наружное освещение возле квартиры. Трумэн включил фонарик на телефоне и освещал путь к зданию. Он одной рукой нес Кеннеди, а другую расположил на пояснице Джеммы. Линкольн мирно спал у нее на руках.
— Он чертовски милый медвежонок Пух, — он улыбнулся Джемме. — И ты сразила всех других принцесс наповал нарядом нашей маленькой девочки.
— Спасибо, — она остановилась, чтобы притянуть его поближе для поцелуя. — Это было так весело. Я рада, что разделила первый детский Хэллоуин с тобой.
— Я тоже, дорогая, — он оглянулся через плечо, услышав движение в траве. Став перед Джеммой, он поднял телефон, направляя фонарик в сторону тени, и его мир перевернулся.
Куинси ничком лежал на траве.
— Оставайся здесь, — несколько фунтов между ним и Куинси казались милей. Он присел рядом с братом, все еще удерживая Кеннеди. «Пожалуйста, не умирай. Не смей умирать у меня на руках». Он перевернул Куинси, быстро схватил его запястье в поисках пульса, чувствуя медленное биение под пальцами. Слава Богу. Он быстро осмотрел своего брата, находящегося без сознания, разыскивая колотые или пулевые ранения. Трумэн поднялся на ноги.
— Отнеси детей в машину, Джемма, — приказ прозвучал строго, и он быстро подошел к Джемме, касаясь ее рукой и поглаживая, одновременно сканируя местность на случай, если здесь скрывался тот, кто избил Куинси.
— Что случилось? Может, надо вызвать полицию? — в ее голосе ясно ощущался страх.
Она посмотрела через плечо, и Трумэн подошел сзади, блокируя ей вид на Куинси. Он не хотел, чтобы нечто ужасное оказалось где-то близко к ней и детям. Его гребаный брат привел кошмар к нему домой, и он понятия не имел, что может за этим последовать.
— Никакой полиции. Если у меня будут какие-либо взаимоотношения с полицией, мне придется сообщить об этом, а у меня нет ни одной ненужной отметки с момента выхода на свободу. Я отвезу его в больницу, — он положил Кеннеди в автомобильное кресло, а затем забрал Линкольна у Джеммы, которая казалась слишком ошеломленной, чтобы сосредоточиться и зафиксировать его в кресле.
Он нажал номер Бэра на быстром наборе и поднял телефон к уху, пока открывал водительскую дверь для Джеммы.
— Брат, — ответил Бэр.
— Ты мне нужен.
— Уже в пути.
— Трумэн, — требовательно позвала Джемма. — Поговори со мной. Почему мы уезжаем? Куинси в порядке? Что случилось?
Он посмотрел ей в глаза и попытался замедлить мысли в голове на достаточно долгое время, чтобы дать ей ответы:
— Я не знаю, что случилось или как Куинси попал сюда. Все, что я знаю, что он дышит, но он сильно избит и без сознания. Я должен отвезти его в больницу. Но если сделка из-за наркотиков прошла плохо, кто бы это ни сделал, он может вернуться. Я хочу, чтобы ты и дети были в безопасности, а ты не можешь здесь быть в безопасности, пока я не выясню, что случилось. Я даже не знаю, был ли кто в квартире.