Скорее всего

Рубинштейн Лев Семенович

— Прочитай мне, пожалуйста, — попросила Тали, и в голосе её была такая мольба, такой искренний интерес, что Онисана, решивший никому не выдавать своего тайного увлечения, заколебался. — Почему ты не хочешь поделиться со мной своими откровениями? Думаешь, я не смогу понять?

— Нет, Тали, дело не в этом. Я не умею сочинять, никогда этому не учился. Это не стихи, а рифмованные строчки, мне иногда очень хочется выразить свои мысли в логически законченной и красиво звучащей форме, но я мало когда остаюсь доволен результатом.

— Прошу тебя, почитай… Мне важнее не то, как ты умеешь сочинять, а то, чем живёт твоя душа…

Онисана опустил голову, раздумывая, брови его напряглись и образовали вертикальную складку на лбу. Он снова непроизвольно провёл правой рукой по волосам, и золотистые пряди рассыпались между тонкими изящными пальцами.

— Хорошо, — наконец произнёс он, заглянул в глубокое небо и, собравшись с духом, принялся читать торжественным голосом, отчётливо произнося каждое слово.

Я

созерцал небесный свод, А ночь по крышам опускалась, И дымка серая сплеталась В лучистый звёздный хоровод. Я жадно руки вверх тянул И чуда ждал, и в чудо верил, Я бесконечность взором мерил И в чёрной бездне утонул. А кто-то рядом, чуть дыша, Стоял со мной и улыбался, Незримою рукой касался, И плакала во мне Душа…

Глава XXIV

Выбор

Мар-Амат проснулся задолго до рассвета. Сон его последнее время был беспокойным: когда тело погружалось в небытие, обрывки беспорядочных мыслей продолжали крутиться в голове, лишая возможности испытать пусть короткое, но сладкое успокоение. Открывая утром глаза, он чувствовал себя измученным.

Пришёл новый день, но жизнь, к великому его сожалению, оставалась прежней. «Не могу так больше!» — сказал он сам себе, лёжа в постели, и его острый взгляд устремился в чёрное пространство маленькой комнаты. Едва темнота ночи начала таять над спящим городом, Мар уже шел уверенными шагами по широкой дороге. Стало совсем светло, до восхода оставалось недолго. Служитель хотел было по привычке повернуть туда, где в окружении своих братьев и сёстер он каждый день ожидал появления Небесного Учителя, но почему-то остановился.

«Зачем мы каждый день встречаем восход солнца? — подумал он. — Ассаван говорит, что тем самым мы помогаем Природе и своей душе… что должны быть те, кто не спит на рассвете и на закате. Но разве я могу помочь Солнцу вершить историю, если в моей душе всё так безрадостно и мрачно? Да и у меня самого нет желания идти туда и петь гимны, при этом думая о работе, которую нужно закончить сегодня. Не будет проку от моего присутствия, только расстрою окружающих своим унылым видом». Мар повернул в другую сторону и направился к Школе, решив, что пользы будет больше, если он успеет до начала утренних занятий закончить ещё одну страницу перевода.

«Вот это точно имеет смысл!» — воскликнул он, рассматривая аккуратно выписанные, идеально правильные иероглифы, вчерашнее своё творение. Служитель с облегчением вздохнул, улыбнулся и принялся за любимое дело. «Какое наслаждение, когда твой разум и твои мысли нужны ещё кому-то, кроме тебя самого!»

Мар-Амат всегда притягивал к себе людей, было в нём какое-то особое, свойственное лишь ему одному обаяние. Внешний облик его был самым обычным: невыразительные мелкие черты лица, тусклые серые глаза, всегда серьёзные и немного суровые… Улыбка посещала его как редкая, но прекрасная гостья. Но когда Мар начинал говорить и слова в его устах с лёгкостью складывались в правильную, красивую, чётко выстроенную речь, всё его существо вдруг неузнаваемо преображалось, будто озаряясь ярким лучистым светом, он становился совсем другим, красивым и сильным. Сила эта была в быстром и ловком уме, способном поймать всякую мысль, едва лишь она успевала слететь с уст собеседника. Он умел быть сосредоточенным и внимательным, работоспособность его просто поражала. Работая в три раза быстрее своих учеников, он отличался особой глубиной, и в умении читать Священный язык ему не было равных во всём Золотом городе.

Вечером ученики Ассавана собрались около здания Школы, слетевшись, как ночные мотыльки, на зарево костра, и расположились вокруг огня. Тёмно-синее небо было холодным и прозрачным, три яркие звезды подмигивали Служителям сквозь облако красного света. Ассаван долго смотрел на пламя, по умиротворённому лицу его плясали оранжевые блики, а в бездонных глазах, казавшихся насыщенно-чёрными, отражались взлетающие ввысь дрожащие искорки. Он перевёл взгляд на учеников и заговорил.

— Человек — это сложно устроенное существо, есть в каждом из нас смертное и бессмертное… Мы часто отождествляем себя с личностью, и подход этот кажется нам самым правильным

и разумным. Мы думаем, что «я», которое сейчас главенствует в нашей жизни, будет командовать и потом, мы уделяем его доводам и пристрастиям большую часть внимания, заботимся о нём, желаем ему процветания и блага. Да и как же иначе? Мы говорим: «я хочу», «я стремлюсь», «я мечтаю», но что же такое это загадочное «я»? К какому миру относится оно? Это оно во мне не умирает? Это оно во мне жаждет мудрости? Оно отчаивается и опускает руки? Это оно не может жить без красоты, музыки, пения птиц и нежного сияния утреннего неба? Это оно иногда подвергается нападкам вредности и лени, встаёт в оппозицию, ненасытно требует большего? Кто и что есть оно, это «я»?

Я скажу вам: увы, личность смертна! Всё то, что мы часто отождествляем с собой, то «я», которое включает в себя наши чувства, предпочтения и привязанности, образ мышления, способ взаимодействия с окружающим миром, приобретённые навыки и умения, в назначенный срок уйдёт в небытие вместе с тленным телом. А что останется? Что же в нас бессмертно? — спросите вы. Что бессмертно, если всё многообразие нашей внутренней организации с всевозможными переживаниями не переходит границ одной жизни, если личность, которую я называю «я», неминуемо погибнет и в новом воплощении я стану другим? Ответ прост, хотя не так очевиден: самое настоящее наше богатство — это СОЗНАНИЕ. Мы не можем захватить с собой из жизни в жизнь ничего, кроме него. Это наш единственный вечный дар. Я, человек, — есть прежде всего оно. Сознание не имеет ничего общего с мимолётными поверхностными мыслями, которые уходят, не оставив следа. Сознание есть опыт, который трансформирует тебя, заставляет меняться, становиться лучше, расти. Осознанная жизнь — это вечный поиск корня-причины, это ясное понимание скрытых мотивов мыслей, чувств и действий, это способность замечать ежеминутный выбор, встающий перед нами. Ступени Эволюции есть ступени роста сознания. Обычный человек станет Человеком только тогда, когда много жизней подряд будет сознательно выбирать подлинно человеческое бытие. Настоящим Человеком могут сделать Великие Идеалы и благородные Мечты, они влекут сознание в необозримые дали, они расширяют горизонты и указывают на иллюзорность слабостей и границ, они наделяют тебя лёгкостью и счастьем того светлого Мира, из которого приходят к нам. Каждый может шагать либо на месте, либо по ступеням вверх, а ступени эти — осознанная жизнь. Сознание работает тогда, когда мы понимаем, что в очередной раз находимся перед выбором, и необходимо решить, как поступить.

Каждый из нас волен выбирать, за кем или за чем следовать. Мы сами формируем свои мысли, даём себе волю произносить речи, совершаем поступки, руководствуясь своими принципами. Но разве кто-то за нас определял наши принципы, разве кто-то вынуждал говорить те или иные слова, разве кто-то контролировал каждый наш шаг, заставляя поступать только так, а не иначе? Нет! Мы всё это делали сами, никто и ничто не может быть повинно в том, что совершили мы. Человек — это прежде всего сознание, это тот, кто, познавая себя, себя создаёт. Каждый день, каждый час, каждый миг я сам выбираю, кем мне быть, и из этих крошечных выборов слагаются следующие ступени пути. Выбор всегда сопровождает нас, но мы не осознаём его, не задумываемся. Мы пролетаем мимо, не понимая и не видя, что имели возможность изменить судьбу. Поступая так, как привычно, не размышляя и не замедляя повседневного шага, мы бежим по накатанной дороге, продолжая жить неосознанно. Дни похожи один на другой, потому что в них слишком много привычек и слишком мало нас. А ведь мы могли бы превратить жизнь в удивительное приключение, где цель всех исканий, зовущая вдаль мечта, звезда, сияющая и манящая, — это Истина, лучшая из всех возможных наград, самое благородное из всех устремлений.

Вы думаете, что многое в жизни определяют обстоятельства? И да, и нет! Часто ли каждый из нас осознает, что является истинным творцом своей судьбы? Я не властен над обстоятельствами, но я способен сделать обстоятельства не властными над собою. Я не есть тело, не есть чувства и мысли, я — выбор, в котором заложено зерно будущего.

Человеку в глубокой древности был преподнесён великий дар, и именно этот подарок сделал его уникальным существом, не похожим на всех остальных. Человек обрёл разум и одновременно с этим — свободу выбирать; он осознал, что может вершить всё, что хочет, и часто забывал, что Законы Вселенной — вне его власти. Разум — господин внутри личности, но осторожно! — господин может стать слугой. Направленный на службу слабостям и посредственным желаниям, разум превращается в раба, мы попадаем в сети обстоятельств и во всех бедах своих обвиняем других. Но разум-господин поступает не так: он находит достойные цели и устремляется к ним, преодолевая препятствия. А личность, ведомая своим господином, становится сильной и благородной, трудности закаляют характер, сражения пробуждают выносливость и неуязвимость.

Спросите Геяо: легко ли ему даются дороги? Есть ли человек, абсолютно устойчивый к холоду, жаре, жажде, голоду, к любому другому физическому дискомфорту? Есть ли кто-то, кому нравится мало спать и много работать? Нет! Я думаю, что каждый пожелал бы разумной меры всего этого. Но отряд путешественников часто странствует неделями, подвергаясь разным напастям, да ещё и жертвует своим обучением. В чём их сила? Почему за столько лет они ни разу не отказались от этой задачи? Может быть, ты сам ответишь нам, Геяо?