Скорми его сердце лесу
Шрифт:
– Все в порядке, – еще раз сказала я, опустив голову. Но это не так-то просто делать, когда твой подбородок удерживают горячие пальцы с острыми когтями. Я подняла глаза: Джуро был в своем облике ханъё, его уши были чуть прижаты к голове, выдавая беспокойство.
– В следующий раз будь осторожнее, – сказал он, слегка приподнимая брови. – Ты хрупкая. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
«Хрупкая». Как и все люди, да?
– Ты всегда такой бдительный? – проворчала я, непокорно вздернув подбородок.
Джуро усмехнулся и подмигнул:
– Только когда рядом ты.
Я почувствовала, что начинаю краснеть
Прежде, чем сомнения одолели меня, я приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до этих невозможно желанных губ, и накрыла их своими. Сейчас, при свете зарождающегося дня. Когда магия осталась там, на озере, и зайцы ускакали в свои звездные дали. Ни на миг не засомневавшись, Джуро заключил меня в объятия и ответил на поцелуй.
Вот бы это правда длилось вечность. Время текло сквозь нас, словно река, и в этом вечном поцелуе я нашла свой дом. Мы целовались, и с каждым мигом я получала все больше ответов на свои вопросы.
Еще долго после поцелуя дыхание оставалось тяжелым и очень горячим. Мы стояли и смотрели друг на друга, не в силах разорвать объятия. Очень тихо Джуро сглотнул и вдруг совсем по-лисьи облизнулся.
– Слюнки текут?
Он кивнул. Мне бы испугаться, но это позабавило меня и почему-то польстило.
– Ты словно дыню съел, – засмеялась я, прижимаясь к его груди. Он растерянно фыркнул мне в волосы.
– Дыню?
– Да. Ты не знаешь это хокку?
– Что такое «хокку»?
– Боги, – вздохнула я. – Ты совсем дикий лис! Хокку это стихи такие. Безлунная ночь: лиса в сад мой крадется, дыня ждет в тени [40] .
– Красиво. А кого ждет дыня? Лису?
Я снова рассмеялась. Клянусь, он прикидывался глупым нарочно. Его ладонь, крупная и горячая, накрыла мой затылок. Он едва слышно шепнул:
40
Авторское переложение хокку 134 за авторством Басе, великого японского поэта эпохи Эдо.
– Люблю твой смех. И тебя.
Той же ночью я пошла к ямаубе.
– Что мне надо сделать, чтобы стать ёкаем? И как это будет?
Горная ведьма подняла на меня взгляд и улыбнулась, кивком предложив сесть к очагу.
Каори вела меня через лес. Ни Джуро, ни Амэя не знали о нашей вылазке. Ямауба одобрила это.
– Лис может попробовать остановить тебя, но он не сможет покинуть лес. А Амэя… за ней я присмотрю, – сказала горная ведьма. – Ступай, не бойся. Ты делаешь то, что предначертано.
Я была одета в темную мужскую одежду, которая не стесняла шаг и позволяла нам укрываться в тенях. Обычно болтливая, кошка-ханъё хранила мрачное молчание, то и дело поглядывая на меня искоса. Что бы она ни хотела разглядеть на моем лице, встречала только решительность. Я держала челюсти плотно сомкнутыми, волосы собрала в тугой пучок, чтобы не мешались, и если что и выдавало мое волнение, то только дрожащие пальцы.
– Душа
– Но кем я стану?
– Тем, кем всегда была, Соль.
– Нет, я не про это. Я стану лисой? Кошкой? Волчицей?
– Когда ки коснется тебя, взор бога обратится к тебе. Для них это – яркая вспышка, что привлекает внимание. Тот, кто первый тебя увидит, наделит твое тело своим благословением.
Я не смогла уснуть, когда мы остановились на ночлег. Было очень холодно, но не от этого меня колотило, а от возбуждения. Я лежала, сцепив зубы еще сильнее, чтобы они не бились друг о друга, обнимала себя за плечи и глядела, как синий туман обнимает сосны. Во тьме вокруг поваленной сосны танцевали, взявшись за руки, сияющие кодама.
Надеюсь, это будет лиса. Хочу быть лисой, как Джуро. Они вторые по могуществу после императорской семьи. И у меня уже был хвост и уши, мне понравилось. Немного неудобно ходить, но у меня будут века, чтобы привыкнуть. Я буду творить лисьи огни, повелевать иллюзиями! Мне не будут страшны насмешки того советника при дворе Императора, что говорил, мол, обезьяна не сравнится с драконом.
И я буду с Джуро. Плевать на цену. Подумаешь – сердце врага. Знала бы – вырвала его из груди Хэджайма, но на примете было еще одно.
Сердце предателя. Человека, что погубил мою прошлую жизнь. Того, из-за которого умер отец. Хорошо бы, чтобы это было сердце наместника провинции Ворон, но я трезво оценивала свои силы – в его дворец я не смогу прорваться и выйти живой. Возможно, я стала охотницей и научилась кое-как драться на клинках, но мои навыки – и моя шея – не выдержат сравнения с его буси.
Возможно, Джуро будет сердиться, но я смогу его переубедить, что так будет лучше. Да и с чего ему сердиться по-настоящему? Его возлюбленная-человек умерла. Я не стану совершать той же ошибки.
– Как часто надо поглощать чужую ки, чтобы выжить? – спрашивала я у ямаубы.
– Чем чаще – тем лучше. Ты сама почувствуешь это. Раз в девяносто дней. Но можно и раз в год.
– Нет, спасибо. Пожалуй, если раз в год…
То ли Джуро что-то почувствовал и путал наши тропинки, то ли лесные духи не хотели нам помогать, но несколько раз мы сбивались с пути. На следующую ночь остановились у того святилища, в котором Хозяин Леса поил меня чаем. Запорошенный листьями, еще больше укрывшийся мхом, дом казался совсем необитаемым. Я трогала сглаженные временем камни и пыталась угадать, кто же это был много веков назад, во времена жизни первого Хранителя? Лисами? Демонами? Львами? Что представляли люди древности, думая о защитниках Моря Деревьев? Каори по-прежнему молчала. За весь путь она еле-еле сказала всего пару слов: «Осторожно», когда я чуть не свалилась в овраг, и она придержала меня за ворот, и «Не хочешь – как хочешь», когда я отказалась от завтрака. Завернутые в бамбуковые листья треугольники риса своей формой напоминали мне сердца.