Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Шрифт:
Он обвел глазами друзей.
Шульгин согласно кивнул. Ирина покусывала губу и смотрела в сторону.
Непонятно, что его толкнуло, но он вдруг спросил:
– Ирина, значит, «сто тринадцатая» по вашему счету. А у моей девушки, Анастасии, какой номер?
Шульгин, похоже, даже вздрогнул. Как это друг при жене о прелестной любовнице вслух объявил? Он о своей, подарившей ему незабываемую ночь, никому не обмолвился. Даже с Андреем и Олегом этой темы не касался. А уж тем более – Анне сказать, что была у него здесь своя
Сашкину одноразовую (больше с ней встречаться он не собирался) подругу звали Марией. Тоже как одну из дочерей царя Николая Второго. И возраст почти подходил.
– У Анастасии номер был двести восемьдесят семь… – почти равнодушно сказала Дайяна, и Андрей не сразу понял смысл этого страшного слова. Остальные поняли раньше.
– Девушки с номерами от двести восемьдесят пятого до двести девяносто первого погибли в бою. Вместе с Валентином, – интонации Дайяны оставались холодно-безразличными.
– А… – привстал с кресла Шульгин.
– Она была двести восемьдесят девятой…
Сашка едва заметно дернул щекой. И его по сердцу царапнуло. Как бы там ни было, а не чужой человек. И девчонка ведь совсем.
– Как? – спросил Новиков. – Я ведь тебе сказал… – обратился он к Дайяне с абсолютно бессмысленным вопросом. Да, он ей говорил, чтобы Анастасию никому больше не предлагали в качестве объекта и чтобы она дождалась встречи с ним в какие-то другие времена. В Кисловодске-2006, допустим. Обещал ей стать «добрым дядюшкой». А она погибла здесь…
Он на самом деле хотел провести ее по предстоящей жизни так, чтобы Насте было… Ну, нормально. Замуж так замуж, не захочет – не надо. Но чтобы ей все равно было хорошо. Имея такого «дядюшку». А сейчас стало так хреново, как не было в самые страшные моменты его депрессии.
Он не сразу сообразил, в чем дело. Чуть позже дошло – это ведь за все годы первая смерть небезразличного человека. До сих пор судьба миловала. Погибшие в боях офицеры – не в счет, там совсем другое.
Ирина положила ему ладонь на руку, понимая, что с ним происходит.
– Расскажи, – хрипло сказал Андрей. – Что случилось?
– Что рассказывать? Кто виноват? Никто не виноват. Или – все! Я и вы – в том числе. Когда вы улетели, через несколько дней Валентин, взяв с собой шестерых самых подготовленных курсанток, умеющих почти все и вдобавок добровольно вызвавшихся в дальнюю разведку, отправился посмотреть. Туда, на главную Базу.
– Что там им смотреть? – бесцветным голосом спросил Шульгин.
– Было что, – спокойно ответила Дайяна. – Какие разрушения причинил налет, что осталось. Боевую технику сюда перегнать…
Да ей-то зачем нервничать? Не та натура. Когда Новиков с Берестиным попались ей в лапы и она отправила их на убой в сорок первый год, никаких эмоций на ее прелестном лице не читалось. Кроме одних – она не скрывала удовольствия, сообщая, что выбор у них есть: от каменоломен Древнего Египта до должности евнухов в гареме царя
Да и последнее свое поражение на Базе пережила легче, чем другая женщина на ее месте.
– Дальше, – ледяным тоном сказал Новиков.
– Неудачно сложилось. Именно в это время в этом же месте проявились те, кого вы называете «дуггурами». Тоже, наверное, разобраться решили, что случилось с предыдущим десантом. Живых, наверное, найти надеялись… Наши, все семеро, полетели на одном флигере и так неудачно пересеклись…
– Да что ты тут театральные паузы изображаешь? – спросил Андрей таким тоном, что каждому из окружающих стало понятно – человек доведен до самого края.
– Их «медуза» и наш флигер встретились над Базой. Валентин успел передать, что открывает огонь по цели. Сказал – какой. И все. Я потом сама туда полетела. Не на флигере, конечно. «Медузу» они гравипушкой по земле размазали, но и им чем-то успели ответить. Лазером, антиматерией – не знаю. Одни обгоревшие железки там остались. Вот так…
Новиков, разминая сигарету, отошел к окну. Погано было на душе, ох как погано!
Лихарев – хрен бы с ним. Дубликат в тридцать восьмом имеется – нужен будет, вывезем. Не тот, конечно, человек, не жил в XXI веке, ничего о случившихся в Кисловодске и Пятигорске делах не знает. Однако и тот, если разобраться.
К нему подошла Ирина, молча стояла за спиной, смотрела, как он тремя затяжками докуривает.
– Ты бы так не переживал, – наконец сказала она. – Ты, наверное, не знаешь. Здешние девушки – не личности. Как и наши роботы. Пока их правильно не инициировали…
– То есть?
– Заготовки. Болванки. Любую можно перенастроить по нужной схеме. Такой и я была. Вот когда «произведут» в человека, только тогда личность зафиксируется… Я, например, в Москве-72 только через две недели себя по-настоящему осознала…
– Да что ты мне… – ему захотелось сказать подходящую к случаю грубость, но он сдержался.
– То самое. Попроси сейчас Дайяну – она тебе твою Анастасию представит в исходном виде. Не отличишь. И с теми же воспоминаниями… Если тебя это успокоит, я ревновать не стану.
Андрею хватало опыта и образования, чтобы поверить в то, что говорит Ирина. Ну да, она была «сто тринадцатой», пока не превратилась в Ирину Седову, а «двести восемьдесят седьмая», «девятая» и остальные фамилии получить не успели. «Настей», «Марией» были только для них, специально, на один вечер так обозначенные.
Однако тех воспоминаний, которые ему были дороги, Дайяна новой «болванке» вложить не сможет. Все, что между ними происходило, о чем они говорили, было прикрыто ментальным блоком, для аппаратуры Дайяны непроницаемым. Для Насти, если даже после возвращения ее заставили поминутно воспроизвести минувшую ночь, подлинная реальность закончилась в тот момент, когда она начала вздрагивающими руками расстегивать блузку. Все остальное: и содержание разговоров, и подробности любовных игр – Андрей сумел ей внушить, «для отчета начальству».