Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Шрифт:
– Привести помещение в порядок! Все дерьмо собрать, вынести за ограду и закопать на глубине полтора метра. Лопаты – за дверью под верандой. Полы выдраить горячей водой. Со щелоком! И здесь, и в коридоре. Через час проверю. Вперед! Время пошло. Не управитесь – сниму, на хрен, с довольствия и отправлю по принадлежности. Для прохождения дальнейшей службы…
– Мне кажется, Константин, – повернулся он к профессору, снизив голос на полсотни децибел, – господа все еще не совсем врубаются. Так я вас попрошу, по старой памяти, присмотреть, чтобы все было сделано как
Он демонстративно обращался на «вы», чтобы подчеркнуть серьезность своего настроения.
– Присмотрю, – вздохнул Удолин.
– А мы пока на крылечке покурим…
– Не слишком вы с ними резко? – спросил Ростокин. Он привык, что с профессором друзья общались уважительно, принимая во внимание и возраст, и прочие способности.
– Нормально. Распускать никого нельзя. Мы еще посмотрим, чем они тут занимались, кроме жрачки и пьянки. Некроманты, мать их… – Новикову как раз что-нибудь похожее требовалось, чтобы сбросить избыток нервного напряжения. – Дорвались до халявы…
– Кто его знает, может, они до этого по тюрьмам инквизиции сидели, как аббат Фариа, или перебивались подаянием, – примирительно сказал Шульгин.
– Ну, посмотрим, посмотрим, – Андрей дышал морозным воздухом, одновременно прикидывая, что он учинит с этой публикой, если они в их личных комнатах такой же бардак развели.
– Жаль, что Удолин со своим кагалом с твоим Власьевым здесь не пересеклись, – Андрей постепенно приходил в благодушное настроение. – Вот он бы им организовал флотский порядочек!
– Мне самому это интересно. Сдается, тут тоже некая параллель имеет место. Самая, допустим, микроскопическая. Вроде как на Столешниковом. Я их сюда из тридцать восьмого вывозил. Сейчас никаких следов ни их, ни БРДМа моего нет. Я тут почти сутки провел, все облазил, пока Власьева в курс вводил – и ничего. Значит, чтобы Зою с детьми и Власьева опять встретить, оттуда же переправляться надо?
– Придется признать, – без энтузиазма согласился Новиков. Бесконечные отражения поставленных друг против друга зеркал изрядно ему надоели.
Они сидели на верхней площадке ведущей на галерею второго этажа лестницы. Шульгин, а особенно Ростокин с интересом наблюдали, как не слишком трезвые маги перемещаются от парадных дверей к воротам и обратно, таская корзинки и ведра с мусором, неуверенно ковыряют снег штыковыми лопатами и в недоумении замирают, достигнув промерзшей земли. Которую и кайлом не сразу возьмешь.
– Константин, – весело крикнул Сашка, – если сверхчувственно ямку вырыть не можете, возьми на складе пару толовых шашек. Только смотри, чтобы сдуру головы не поотрывало… Шнур сантиметр в секунду горит.
Очевидно было, что сейчас Шульгин от души рассчитывается с Удолиным за всю его прежнюю надменность и чрезмерные «понты».
– Неужели у вас здесь нет никакого приспособления для утилизации мусора? – спросил Ростокин.
– Конечно, есть. Но сейчас – момент воспитательный.
Маги и некроманты, судя по одеждам, в основном были приглашены Удолиным из разных десятилетий XIX века, и возраст их колебался между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Только один был явно из XVIII, и помоложе – около сорока. Очень возможно, погиб на гильотине в известной эпохе террора.
Постепенно, на морозе и ветерке, они приходили в норму и шевелиться начинали активнее, чем сонные осенние мухи.
Что следовало поставить в зачет профессору: в комнаты хозяев он своих соратников не пустил. Ночевали все в двух гостевых комнатах, остальные помещения сохранились в исходном состоянии. Замки не тронуты ни механикой, ни магией.
Кажется, то, что получилось в итоге «большой приборки», понравилось и самому Константину Васильевичу, и его сообществу. Конечно, будь тут Воронцов, он нашел бы, к чему придраться, а на обычный взгляд – сойдет. Главное – книги из шкафов на растопку не пускали и с огнестрельной коллекцией не баловались.
– Теперь как, Константин, отпустим товарищей без опохмелки отдыхать до утра? – цинично поинтересовался Шульгин, построив публику, как в хорошо известном зрителям шестидесятых годов кинофильме «Напарник» (из серии «Операция «Ы»). Его костюм, автомат, прочая боевая сбруя, а особенно лицо производили впечатление. Как на рядовых солдат крутой майор, перед строем матерящий до того всесильного старшего лейтенанта. Здесь – «Кандидат в Держатели» решил показать настолько же низшим по разряду магам, что почем и кто чего стоит.
Они это чувствовали. Каждый умел многое, но не обладал подавляющей силой воли. Если бы обладал – сумел бы в свое время нагнуть князька, герцога или простого владельца финансовой империи, чтобы те ему прислуживали, а не наоборот. И избегнуть многих бытовых неудобств.
Лица у всех были достаточно умные, взгляды – просветленные (невзирая на остатки алкогольного тумана), но сильного человека среди них ни Шульгин, ни Новиков не видели. В ином случае и разговор пошел бы по-другому.
– Я бы так сказал, – осторожно ответил Удолин. – Похмелиться им надо…
Шульгин снова постучал пальцами по ствольной коробке автомата. Привычка такая.
– По сто пятьдесят грамм из ваших рук, – уточнил профессор, – и завтра с утра они будут полностью готовы к работе. Без всяких глупостей.
– Принимается, – кивнул Шульгин. – По сто грамм, и чтобы я никого из них до утра не видел…
Чтобы окончательно устранить из дома посторонние запахи, в зале растопили камин, поверх поленьев бросили хорошую охапку веток местного аналога можжевельника. Пламя охватило сочные иголки, с треском рассыпая насыщенные эфирными маслами и фитонцидами искры.