Скоро сказка сказывается
Шрифт:
— Ты чего? — испугалась я. Не хватало мне только ворона, страдающего эпилептическими припадками.
— Мышка пробежала, — невнятно пояснил ворон, пытаясь засунуть в клюв чей-то хвост, свисающий наподобие макаронины. — Ты играй, играй на дудочке!
— А если я перепутаю, куда дуть?
— Не страшно. Перевернёшь да ещё раз попробуешь…
Я с опаской поднесла дудочку к губам и легонько дунула. Звуков никаких не послышалось, но конь замотал головой и отпрянул. Я поспешно вынула складной ножик (за грибами же пошла, вот
— Ты смотри, получилось! — удивился Кондрат, выплёвывая клочки шерсти.
— Ага, можно в цирк дрессировщицей устраиваться, — пропыхтела я, распутывая коню ноги. Как бы коняге не взбрело в голову меня лягнуть, копыто-то у него как раз с мою голову! — А дальше что мне с ним делать?
— Садись да поезжай, — ответил ворон.
— Так у него седло сползло!
— Поправь!
— А я умею? Я тебе что, кавалерист-девица? — возмутилась я, но тут нас перебил новый, слегка всхрапывающий голос:
— Отпусти меня, красна девица, в заповедные луга, на травах шелковых поваляться, в росе медвяной искупаться, а я тебе верой и правдой служить буду!
— Это что, конь, что ли? — опешила я. — Ну ни фига себе! Точно, в цирк надо, с номером «говорящая лошадь»! Нам же цены не будет! Копперфильд с Запашными и прочая братия от зависти удавятся!
— Василиса, ты можешь по-человечески говорить? — недовольно каркнул Кондрат. — Я из твоих слов дай бог половину понимаю!
Я фыркнула и отвернулась.
— Ну ладно, иди, — сказала я коню. — Только я тебя расседлать не сумею, я даже не знаю, с какого боку к тебе подходить.
Конь покосился на меня с плохо скрываемым презрением, коротко проржал, и сбруя исчезла. А потом исчез и сам конь.
Мы с Кондратом двинулись дальше.
— А чего он раньше-то не мог так сделать? — спросила я. — Стоял тут, как дурак, волков ждал. Давно бы уже ускакал!
— Хозяин его не отпустил, — пояснил Кондрат. — Вот он и маялся, нового хозяина поджидал. Я ошибся малость, думал, обычный конь, а это сивко-бурко.
— Какой же он сивко-бурко, если он вороной? — не поняла я. — Я, конечно, не знаток мастей, но уж черное от бурого как-нибудь отличу.
— Считай, что это порода такая, — ответил ворон. — Если он тебе понадобится, просто позови: сивко-бурко, вещий воронко.
— Дальше я знаю, — перебила я. Хоть что-то я знаю!
Тем временем поле кончилось, и мы снова вошли в лес. Признаться, мне этот среднерусский пейзаж порядком опротивел. Хотелось чего-нибудь необычного. Пустыни, например… Хотя нет, там конь может в верблюда превратиться, а я их боюсь до судорог с тех пор, как один такой в меня плюнул. Чем я ему не угодила, не понимаю! Что, в зоопарке других девчонок не было?
Я так глубоко задумалась, что едва не пропустила момент,
— Вы что, указателя не видели, что ли? — рявкнул он. — Ведь написано же русским языком: прямо пойдёшь — коня потеряешь! А где у вас конь? Что я жрать должен? Если нет коня, так и шли бы направо или налево!
— Указатель твой давно в землю врос, — раздраженно ответил волку Кондрат, — а тропинки, что направо и налево ведут, травой заросли. Кому охота голову терять или на кикиморе лесной жениться. А у тебя и так шерсть лоснится! Вон, отожрался на конине! Хоть бы раз старому приятелю кусочек притащил!..
— Ты что ль, Кондрат? — прищурился волк. — То-то мне голос твой знакомым показался! А это кто с тобой?
— А это царевна Василиса, — бессовестно соврал ворон. Впрочем, у них тут все царевны. — Забрела девица на чужую сторону, заплутала в лесах дремучих, косу русую по кустам растрепала, обрезать пришлось.
— Какую русую, — буркнула я, — я отродясь шатенка, а сейчас вообще цвета «золотой каштан»!
— Серый волк, — представился мне зверь. — Гроза здешних лесов. А что это у тебя, Василиса, на носу за штука?
— А это чтобы лучше видеть тебя, — выкрутилась я, решив, что о Красной Шапочке здесь наверняка и слыхом не слыхивали. Не объяснять же волку, что такое тёмные очки, и почему ультрафиолетовые лучи вредны для глаз!
— Ладно, — вздохнул волк. — Слушайте, а можно, я с вами пойду? Замучил меня Иван-царевич: то ему жар-птицу достань, то яблок молодильных, то коня златогривого, то Елену Прекрасную, то Марью-Искусницу. теперь вот слон ему понадобился. Сил моих нет больше, гоняет меня, как будто я к нему нанялся! А я ведь уже не щенок!
— Пойдём, — пожала я плечами. — Только, чур, уговор: коня моего не трогать! Нельзя же, в конце концов, одну конину есть, это для организма вредно!
— Не очень-то и хотелось, — махнул волк хвостом. — Это у меня служба такая, а раз я ушёл, то могу и зайцев половить.
Идти стало веселее, но ближе к вечеру я вдруг вспомнила, что на завтрак съела только один довольно черствый пирог и выпила всего одну чашку чая. Да и ту без сахара.
— Неплохо бы пожевать чего-нибудь, — сказала я Конраду. — На этот случай никаких заклинаний не предусмотрено?
— У тебя дудочка есть, позови дичину какую-нибудь и зажарь! — ответил Кондрат.
— Слушай, ты за кого меня принимаешь? — возмутилась я. — Я что, изверг? «Гринписа» на вас нет! И потом, жарить у меня не на чем. и соли нет.
— Чего это вы вопите на весь лес? — спросил волк, выныривая из кустов и облизываясь до самых глаз. — Ох, зайцы тут хороши!
— О том и речь, — каркнул Кондрат. — Василисе нашей тоже поесть надо.
— А я тут избушку какую-то заприметил, — обрадовался волк. — Никого нету, только на столе каравай хлеба лежит и кувшин воды стоит.