Скоро я стану неуязвим
Шрифт:
Остальные «Чемпионы» расходятся по залу, высматривая нашего клиента. Все разговоры стихли. Похоже, уголовнички присмирели от репутации легендарной команды. Дикарь пробирается между столиков, смотрит сверху вниз, как великан-людоед, кивает знакомым. Лили изображает, что ей все нипочем, но жмется ближе к выходу. Ей здесь может не поздоровиться.
В противоположном конце комнаты потасовка, кто-то просит помощи… Торжество Радуги наступает на взъерошенного парня в пиджаке из лилового бархата; на вид — хиппи, попавший в нехорошую компанию. Девчонка хватает его за лацкан пиджака и одной рукой сдергивает со стула. Совсем как в кино: держит противника на весу, на вытянутой руке, и улыбается, точно зловредная школьница. Я перекидала за шкирку
Его зовут Террапин, и он клянется, что ничего не знает. Я, например, верю. Он — мелкий торговец экзотическим оружием, с незначительной способностью испускать энергию. Беспокойство толпы нарастает. Всякому унижению есть предел… вот-вот грянет гром! Большинство здешних посетителей на Сполоха зла не держат. Кому оно надо? Один Доктор Невозможный был вечно недоволен.
Мы направляемся к выходу; толпа медленно расступается. У дверей Черный Волк останавливается и оборачивается.
— Увидите Доктора Невозможного, узнаете, где он — свяжитесь с нами. Для вашего же блага.
Толпа недовольно ворчит.
— Вам его не достать! — выкрикивает кто-то.
— Идем. Хватит. — Дева кивает на выход.
Я выхожу последней. В дверях мне на затылок обрушивается пивная бутылка. Глупо — там металлическое покрытие в дюйм толщиной. Встроенные рефлексы предотвращают подобные вещи; сначала тело напрягается, левая рука автоматически перехватывает бутылку, зажимает руку нападающего в крепкий захват, а правый кулак в воздухе, готов ломать ребра, пробивать броню.
Мой противник слаб даже по человеческим меркам. Лили прохладными пальцами перехватывает мое запястье — как раз вовремя, а то я бы убила ПсихоПрайма.
На булыжную мостовую в Иркутске опускается снег, тает; воздух становится холоднее. Я на крыше, скорчилась на толе и гравии. Лили присаживается на корточки рядом со мной, погода ее явно не беспокоит.
ПсихоПрайм разговорился, что неудивительно. Посредник, мелкий русский контрабандист, нанял его и Ника Напалма для кражи алмаза. На кого работал посредник? Нам с Лили предстоит это выяснить. Остальные «Чемпионы» разъехались — надо полагать, с более важными поручениями. Я немного дергаюсь, боюсь завалить дело; жаль, Лили неразговорчива. Она-то, похоже, нисколько не нервничает.
— Была раньше в России? — неубедительная попытка разрядить обстановку… В конце концов, мы партнеры по команде. Но я привыкла работать одна.
— Да, кажется. Я везде была. Ну, ты знаешь.
— И меня несколько раз сюда забрасывали. В Управлении национальной безопасности не всегда предупреждали, куда отправляют.
Пауза.
— А правда, что ты выросла в будущем?
— Угу.
— Ух, ты!
— Да уж, долгая история.
Три объекта сидят в баре напротив. В моем арсенале имеется винтовка, безотказная: камера вместо прицела, сигнал подается прямо на видеовход. Получается зеленоватое, подсвеченное изображение: брусчатка мостовых, силуэт церкви над дальними крышами. Работает программа наблюдения Awareness.exe, с тихим стрекотом отмечает на встроенной карте источники излучения, редкие металлы, быстро движущиеся объекты… Автомобили — кладезь информации: биографии водителей и маршруты следования. По парку змеятся силовые кабели.
Трое выходят из бара — в инфракрасном свете похоже на костер в холодной ночи. Женщина и двое мужчин; на дисплее ее дыхание кажется клубами огня и дыма. Я прицеливаюсь и увеличиваю изображение, чтобы рассмотреть получше. В ночной тишине до странности далеко разносится смех и обрывки разговоров; увеличенные силуэты кажутся близко-близко, рукой подать. В углу дисплея мелькают цифры и слова: расстояние, скорость ветра, и ломаный компьютерный
Звенит выстрел; то, что нужно — интрига на периферии сети поставок для Доктора Невозможного. Неужели догадались, что ПсихоПрайм заговорил? Один из мужчин спотыкается, но в переделанной половине моего нового мозга уже щелкают цифры, запечатлевая и анализируя убийство, прорисовывая прямую линию к окну в здании напротив.
— Жди здесь. — Я отдаю винтовку Лили.
Слетаю вниз по пожарной лестнице, мчусь через дорогу; через несколько минут стою перед железной дверью. С размаха вышибаю дверь — подсмотрела боевые приемчики в старых фильмах с Брюсом Ли, воплотила в сталь гонконговскую школу. Боковой удар как в «Выходе дракона» — чистая магия в цифровой обработке, надежность проверена. Замок выбит, дверь распахивается.
Снайпер сидел в чьей-то гостиной, в высотке на левой стороне улицы. Расчистил место меж цветочных горшков, отодвинул журнальный столик, установил треногу посреди пыльных кукол и деталей от старого конструктора «Лего». На деревянном полу разложено несколько обойм. Стоя на коленях, он покуривал чужие сигареты, в ожидании подходящего момента для выстрела. Взломав дверь, я моментально оказываюсь в комнате — стрелок не успевает развернуть ствол. Фантастика — у него не винтовка, а бластер точно у Бака Роджерса, с прикладом, изукрашенным красно-золотым узором. Почерк Доктора Невозможного ни с чем не спутаешь.
Долгий полет домой на самолете вертикального взлета. Роскошная, суперсовременная игрушка, опытный образец, предоставленный одной из аэрокосмических компаний Черного Волка, которые так и не перешли к выпуску серийной продукции. Лили с готовностью подсаживается ко мне, а Дикарь занял целый ряд кресел и спит, подрагивая пятками в проходе. Мистер Мистик изучает какую-то книгу в кожаном переплете, брезгливо защелкнув ремень безопасности. Черный Волк и Дева в креслах первого и второго пилотов молча ведут самолет.
Дева знает, куда мы направляемся. Она была там ровно два года назад. Прижавшись к окну, гадаю, каково им пришлось на Титане, в кольце инопланетных армий, десятков тысяч инопланетян — совершенных воинов с рождения. Галатея отдала за них жизнь, сверкнув, точно солнце. Они сумели вернуться на Землю, но прошлого не вернешь…
Глава седьмая
Враг моего врага
Наряд мой хранится в сейфовой ячейке, арендованной на вымышленное имя. Когда я окончательно вжился в новую личность, то сшил на заказ две дюжины костюмов по собственным эскизам. Этот дожидается меня с 1987 года… после стольких лет, проведенных в темноте, металлизированная ткань по-прежнему свежа и прохладна. Вернувшись домой, расправляю костюм на кровати. Красный цвет символизирует дзета-эффект, золотой — ну… золото. Красное трико… брюки, к сожалению, не годятся. У меня тонкие ноги, но под накидкой этого не видно. Красные перчатки, армированные, с утяжеленными пальцами, с заостренными шипами по краям, точно ракетоноситель из пятидесятых.
Красный шлем с гребнем сделан из легкого сплава и пенорезины, внутри — десяток кибернетических систем для контроля и управления. Мундир с красно-золотой отделкой соткан из материала моего собственного изобретения — невозгораемого, водонепроницаемого, пуленепробиваемого, звукоизолирующего, защищающего от кислоты и космического излучения, а также гамма— и дзета-радиации. Надеваю шлем и чувствую, как распрямляются плечи.
Накидка — выпендреж, театральщина, предмет, бесполезный в сражении, но незаменимый для эффектного выхода, она экономит минуты, а то и часы утомительных разглагольствований. Стоит только увидеть широкое, ярко-алое полотнище, развевающееся у меня за спиной, когда я триумфально появляюсь в проломе защитного ограждения — вопросы отпадают сами по себе. Полумаска скрывает лицо от посторонних взглядов и превращает меня в публичную фигуру.