Скорость. Назад в СССР 2

Хлебов Адам

Воспоминания, если уж хочешь ими пользоваться, надо

держать под неусыпным контролем, как яд,

иначе они могут и убить

Эрих Мария Ремарк

На этот раз корочка Светланы не помогла. Мы сидели втроем с Борисом, так звали толстяка, который привез нам колодки, в отделении милиции и ожидали когда нас вызовут.

Еще в машине мы договорились, что будем отрицать любое обвинение в спекуляции и участие в драке.

Ни юридически, ни фактически

сделка не состоялась. Легенда была такая: толстяк «предложил» дать нам карбюраторы в безвозмездное пользование пользование, лежащие у него без дела до конце гоночного сезона. Чек из магазина у него был с собой.

Он, конечно, жук еще тот, но поняв, что над ним сгущаются грозовые тучи за подставу, за возможные обвинения в спекуляции и последующие неприятности уже был готов отдать нам карбюраторы не просто по гос.цене, а даже даром.

Он божился Сергею, что знать не знал, что Котэ будет в «Славянском Бульваре». Борис,по его словам, просто хотел немножечко поужинать в компании приятных людей, то есть нас с Серегой и всё.

Но обстоятельства у него сложились, так как сложились.

Ответить на вопрос откуда он узнал, что Ма был в ресторане он не сумел. Ведь мы ему сначала об этом ничего не говорили.

Мы даже не сказали, что у нас была драка. Все это Борис узнал позже.

Скорее всего он понял, что допустил большую оплошность сдав время нашей встречи Котэ и его компашке и его подмоченной репутации грозит обрушение, поэтому он старался изо всех сил показать нам свою лояльность и невиновность.

Что касается драки, то тут все зависело от того, кто сообщил о ней в милицию. Вряд ли это были «потерпевшие» из команды Котэ, администрация ресторана тоже не имела к нам претензий.

Поэтому скорее всего звонил какой-то посетитель, типа той «сердобольной» женщини, призывавшей меня к совести.

Вряд ли на нас напишут заявления, а менты задержали на улице при свидетелях на улице, когда мы спокойно садились в машину.

Мы даже не были пьяными.

Ничем особым это привод нам не грозил. Единственное, что неприятно давило на сознание — это то, ощущение сотрудники не особо торопились разобраться с нашей ситуацией.

Ждать всегда неприятно, особенно, когда нас на улице ожидали девчонки и существовала вероятность, что им повстречаются наши недруги.

Менты пригрозили нас вообще посадить в «обезьянник», за то что мы их поторапливали.

А мне совсем не хотелось провести ночь в отделении. Боря нам с Серегой грустно поведал, что в обезьяннике по-большому счету не так плохо.

Он был футбольным болельщиком и по малолетству часто попадал в милицию.

— В обезьяннике, в принципе, сидеть можно. Воняет там часто, но через час полтора нюх притупляется — перестаешь замечать. Первые пару раз, ты такой возмущаешься: я — и в обезьянник? Я что преступник какой-то, а потом привыкаешь.

— А как же всякие темные личности, с которыми ты там можешь столкнуться? — спросил Серега

—

В обезьяннике нет преступников. Чуть подвыпившие, припозднившиеся граждане, и буйные уличные малолетки, которое там становятся шелковыми. Иногда бичи. Для серьезных людей же есть отдельные апартаменты с глухой железной дверью. Так что обезьянник — это хорошо. Это определенность, ты точно знаешь, что с тобой ничего плохого не произойдет в ближайшие несколько часов.

— Что же, ты нам предлагаешь тут на всю ночь остаться?

— Нет, конечно, просто рассказываю, чтобы вы не боялись, и не переживали, если в первый раз. Сережа, — так толстяк Боря всю дорогу обращался к Юрку, — ты-то вот в армии отслужил, всякое повидал, а вот Саша еще очень молод, сам понимаешь, может переживать.

— Ты меня не смеши, он хоть и молод, но знаешь какой в нем дух? Он не побоялся против толпы амбалов на «болотах» встать, а сегодня вообще урыл двумя короткими Котэ, считай. А кто такой Котэ ты знаешь. Нет, переживать это не про нашего Саню.

— Да,Сань?

Я кивнул.

Проходящий мимо дежурный остановился, услышав наш разговор.

— Кого он урыл двумя ударами?

— Да никого товарищ сержант, это мы так о своем о спортивном.

Сержант внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Боксеры что ли?

— Нет автогонщики, — ответил я.

Сержант задумался. Он не сразу понял правду я говорю или подкалываю, поэтому почему-то неопределенно пригрозил.

— Смотри у меня, гонщик, допрыгаешься.

Я промолчал в ответ. Когда дежурный ушел достаточно далеко я услышал вопрос Бориса:

— Это правда?

— Что?

— Ты ударил Котэ Кутаисского? — его глаза были полны испуга. Хоть он и хотел меня уберечь от переживаний и бравировал своим опытои пребавания в «обезьянниках», в душе он был большим трусом.

— Ну как ударил, у нас это было взаимно. Обменялись любезностями.

Я показал ему на распухшую скулу.

— Ой, мама дорогая, вот это я влип. Все свалят на меня, вот за что мне все это?

— А ты-то тут при чем? Тебя же не было в это время в ресторане.

Борис в отчаянии обхватил голову руками.

— Да при том.

Потом он поднял голову и виновато сказал:

— Ребят, я должен вам кое в чем признаться.

Он выглядел как побитая собака

— Ну? — Серега ждал когда он продлжит.

Но в это время послышался шумный спор со стороны дежурки.

— Я чемпион СССР по кольцевым автомобильным гонкам, пропустите меня к нему, я все объясню, — послышался знакомый голос с ярко выраженным прибалтийским акцентом. Это был Юргис Шяудкулис, — эти ребята ни в чем не виноваты. Я вас очень прошу, министр вашего ведомства мой хороший приятель. Он тоже автогонщик, но раллист. Не заставляйте меня в такое время беспокоить такого серьезного человека.

Он назвал имя отчество и сообщил, что министр вряд ли обрадуется тому, что Юргису не дали объясниться.