Скорость. Назад в СССР 3
Шрифт:
И в то же время какой-то азарт гонки давно поглотил меня. Не красит это меня.
Во мне словно ожил маленький озорной чертенок.
Поймай меня, если сможешь. Он мысленно показывает всем гаишникам «длинный нос» — жест, в котором две руки с растопыренными пальцами приставлены друг за другом к носу.
Я не собираюсь злоупотреблять и всегда нарушать правила дорожного движения.
Но сегодня особый день. Я спасаю честь лучшей подруги-сестры. Дурной, но прекрасной Насти. И нам весело.
Ладно,
Сворачиваю на Парк Культуры, вот и Комсомольский проспект. До воображаемого финиша совсем немного. Ух, чувствую, как закипает кровь в моих жилах. Это эйфория. Возбуждение.
Почему мне нравится скорость? Почему она нравится другим?
Сложно описать, что я испытываю. Это и волнение. Конечно же, пока я в дороге, и не вижу соперников, я боюсь приехать и увидеть, что пришел вторым.
С другой, я упиваюсь ощущением свободы. Свободы воли и контроль над сложным агрегатом, придуманного человеком и воплощенного в металле.
В машине чувствуешь как буйствуют и подчиняются человеку три стихии: огонь, заключенный в двигателе, воздух, который рассекает автомобиль, и земля, километрами оставляемая позади.
Здесь за рулем на большой скорости я чувствую себя хозяином своей судьбы и только здесь.
Еще мне нравится, как на меня смотрят девчонки, я знаю, что им страшновато, но они тоже получают удовольствие от скорости.
Я стараюсь погасить их страх. Не делаю ничего, чтобы их пугать. Наоборот, я хочу, чтобы они переставали бояться и были уверены во мне и в машине.
И когда мне это удается, то я испытываю дополнительное удовлетворение от скоростной.
Когда я сижу за рулем, то чувствую, что словно попадаю в другую реальность,в совсем другой мир. Здесь нет скучных лозунгов, дефицита, обычных повседневных проблем.
Здесь я забываю обо всем, кроме машины, дороги, моего экипажа и соперников.
Мне кажется, человек всегда стремился к скорости. Многие животные в природе быстрее человека. Медведи, волки, львы, тигры, лошади, антилопы и так далее.
И желание догнать и обогнать их заложено в наших первобытных инстинктах.
Именно так я объясняю себе, что я сейчас чувствую. Почему я люблю скорость.
Конец Комсомольского, съезд в сторону Университета и смотровой площадки.
Я жму на газ. Стрелка спидометра где-то между ста сорока и ста пятьюдесятью.
Вглядываясь вперед, в сторону места, где стоял Москвич. Вижу всего пару машин, которые припаркованы напротив горнолыжного трамплина.
Сбавляю скорость до разрешенных шестидесяти и браво подкатываю к смотровой.
Наших соперников там нет! Первые, мы пришли первые!
Девчонки тоже это видят и визжат от восторга.
Когда машина останавливается,
Я тоже выхожу из машины. Девушки в шлемах смотрятся, как инопланетянки. Они взъерошивают мне волосы.
— Ааааа! Мы их сделали! — кричит Маринка
Мой экипаж привлекал внимание припозднившихся парочек, приехавших на смотровую. Девушки поснимали шлемы и побросали на заднее сидение.
— А что я говорила! А я знала, что Саня не может им проиграть! Тоже мне гонщики, этом мы еще на обычной машине были! Скажи, Сань!
— Насть, у меня к тебе большая просьба, — я смотрел в ее красивые глаза.
— Все, что угодно, Сань, ты совершил чудо, мы эту обмывку запомним на всю жизнь, ну кто еще так когда-нибудь обмывал машину? Какая просьба?
— Пожалуйста, больше никогда и никому, ни при каких обстоятельствах, ни в шутку, ни всерьез не предлагай показать свои сиськи. По крайней мере при мне. Я второй раз не поеду спасать твои сиськи.
— А я что? Предлагала?
— Насть, ну ты даешь… — прокомментировала Маринка
— Да? Что-то я не помню, — она хитро улыбалась, мне кажется, она уже с кем-то проделывала этот коварный женский трюк, и тот остался с носом, — наверно пьяненькая была. Я тебе торжественно и при своих подругах обещаю, что больше никогда не буду предлагать свои сиськи.
И тут она неожиданно быстро приблизилась и поцеловала меня в губы.
— Настя! — Татка попыталась приструнить свою подругу.
Но поцелуй продолжался почти вечность. Было неудобно перед сестренкой, но мне очень понравилось.
Тем более что Настя сильно прижалась ко мне своим телом, и я ощутил те, две приятные женские округлости, которые не суждено увидеть ни Георгию, ни Геннадию из Омска.
— Вот дурында, посмотри на нее, оставь мальчика в покое. Ты что, совсем стыд потеряла? — возмущалась Маринка.
— Вот именно, — поддержала подругу Татка.
Наконец, Настя отступила.
— Я тут сейчас почувствовала по предмету в штанах, что, судя по всему, мальчик давно превратился в мужчину.
— Настя! Перестань! — возмущалась, моя сестренка, — я не шучу.
Меня эти слова немного смутили.
— Извини меня, Сань,— Настя опять выдала свою фирменную улыбку, — как-то само собой получилось.
Потом повернулась к подругам.
— Мадамы, я и у вас прошу прощения, что-то на меня нахлынуло, обещаю такое безобразие больше не повториться. А насчет мальчика и мужчины я тоже не шутила.
Я стоял спиной к Шестерке и увидел, как улыбка сходит с лица Насти.
Обернувшись, я увидел, как к парковке медленно подъезжает гаишная Волга. Двое милиционеров за рулем сначала разглядывали нашу машину, а потом стали всматриваться в нас.