Скоростная любовь. Speed
Шрифт:
Похлопав рукой бок памятника, он вышел ко мне.
– Пошли!
Взяв меня за руку, он пошел по тропе.
– Франк, спасибо тебе за это, – произнесла я, когда мы вывернули на соседнюю дорогу.
– Не за что, – усмехнулся он.
– Я не шучу! – остановилась я.
– Берг, я понимаю, но я не особо желаю останавливаться посреди могил, чтоб выслушать твою хвалебную речь, может в машине, а?
– Боишься? – усмехнулась я. – По ночам все трупики вылезают на поверхность и жрут
– Ха-ха-ха. Ты чокнутая? – заржал он. – И не смей так коверкать мою фамилию!
– Ой-ой-ой! Знаю я, какая она тебе фамилия! Куда ты ходил, пока я была здесь? – поинтересовалась я.
– Я? Ну… У меня тут... Есть знакомые, – неуверенно ответил он.
– Знакомые? – удивилась я. – В смысле?
– В прямом, Полина, в прямом!
– Какие?
– Отстань!
– Франк! Я не сдвинусь с места, пока ты мне не расскажешь! Мы будем ждать, пока все трупы не оживут!
– Долбанулась? – кажется, он всерьез перепугался.
– Ха-ха-ха. Ты такой забавный!
– Я-то как раз нормальный, а вот ты забавная! Мне не слишком приятно тут находиться просто так!
– А не просто так? – прищурилась я.
– О Господи! Ну что ты пристала?
– Скажи или покажи мне, куда ты ходил! Я же доверилась тебе. Почему ты не можешь довериться мне?
– Берг, – он поднял на меня свой изумрудный взгляд. – Я устал сегодня от тебя!
– Пф, – я презрительно отвернулась.
Увидев мою реакцию, он вздохнул:
– Ладно. Тут по дороге, пошли, раз хочешь.
Не дожидаясь моего ответа, он пошел вперед.
Я еле поспевала за ним.
Мы около пяти минут шли в сторону выхода с кладбища, затем Дима свернул на второстепенную дорогу.
Солнце уже совсем склонилось к горизонту. Птицы не переставали галдеть.
Я не хотела отставать он Франка, поэтому неслась за ним как угорелая.
Свернув с дороги, Дима пошел мимо могил.
Пройдя несколько, он остановился.
Я уткнулась ему в спину.
– Ой!
Выглянув из-за его спины, я осмотрелась.
Передо мной был стандартный участок с двумя памятниками.
Я присмотрелась.
Сердце встало как вкопанное.
Выдохнув, не говоря ни слова, я обошла молчавшего Франка и вышла вперед.
Положила руки на серебристую решетку. Странно, что на обоих памятниках не было написано ни единого слова, лишь дата смерти выделялась под каждой из фотографий.
Дима был очень сильно похож на своего отца.
Тот же подбородок, то же самоуверенный наглый взгляд.
Губы, нос мамины.
Судя по фотографии, она была великолепна.
Я оглянулась:
– Они...
– Да, – кивнул он.
– Боже, – я вновь повернулась к могиле его родителей. –
– Я знаю.
Он подошел и встал рядом со мной.
– Вылитая копия. А глаза? Глаза? – я посмотрела на Франка.- У тебя его глаза?
– У него были зеленые глаза.
– Нет. Не зеленые, – не согласилась я. – Изумрудные. Яркие. Волшебные.
– Ха-ха-ха, – засмеялся Дима. – Не знал.
– Не знал что? – повернулась я к нему. – Что у тебя зеленые глаза? Да уж. Видимо понятие зеркала для тебя не существует!
– Ха-ха-ха. Не знал, что они у меня вдруг волшебными стали.
Я приблизилась к памятникам.
– Они красивые.
– Я знаю.
– Ты часто тут бываешь? – обернулась я.
– Да, – кивнул Франк. Он присел на корточки. – И впервые привел сюда кого-то.
– М-м…
– Понимаешь, в отличие от тебя, я не могу справиться с тем, что гложет меня изнутри, – неожиданно заговорил он. – Это угнетает и разрушает меня. Заставляет чувствовать себя ничтожеством. Наверное, приходя сюда, я пытаюсь каждый раз попросить прощение, но все не выходит.
– Прощение за что? – присела я рядом с ним.
– М-м, – промычал он.
– Ты можешь рассказать мне… Это навсегда останется между нами.
– Ха-ха-ха. Берг.
– Честно! Дим! – я положила руку ему на плечо. – Я рассказала маме о тебе! И папе тоже!
Он перевел на меня взгляд.
– Берг, – спустя минуту заговорил он. – Я не всегда был таким, каким являюсь сейчас. Я не рассказывал, да и Кир вряд ли тебе упоминал. До определенного момента я был не очень хорошим человеком.
– В смысле?
– В прямом. До смерти родителей я вел ужасную жизнь. Ничем почти не интересовался. Пил. Очень много. Я мог пить целыми днями, – Дима смотрел мне прямо в глаза. – Единственное занятие, которое мне нравилось – это губить свою жизнь. Я никого не слушался, мотался по ночам с подобными мне придурками. Шрам на животе. Думаешь, это операция или случайность? Нет. Это пьяная потасовка, где мне едва не выпустили кишки.
Слушая его, я не верила, что он мог быть таким. Хоть он казался разгильдяем, я не могла его представить в столь низших слоях.
– Я… Приходил домой, насилуя морально мать одним только своим видом. Я измывался над отцом, который пытался сделать из меня подобие человека.
Сглотнув, Дима продолжил:
– Никто не знает... но в тот день… Я пришел среди ночи домой, заблевав полкоридора. Наорал на мать и ушел спать. Отец пытался достучаться до меня, а я послал его на три буквы, – Франк опустил голову, запустив пальцы в волосы. – Все. Больше я их не видел живыми.
Я не знала что сказать.
У меня щемило в сердце.