Скотч и немного обиды

Natali

– А говорил, что уродлив, – шепот Драко раздался прямо за спиной, – сладкий, хороший, сексуальный – вот ты какой.

Ответить Гарри не мог, он был слишком занят, Люциус ускорил движения, приближаясь к развязке, но вдруг отстранился. С губ брюнета сорвался разочарованный стон, словно у него отобрали самую любимую игрушку.

– Мы же никуда не спешим, – жар от дыхания Малфоя-старшего согрел чувствительное местечко за ухом. – Это только начало.

«Начало?» – в ужасе попытался переспросить он, но из горла вырвалось только глухое хрипение.

–

Конечно, начало. Или ты думаешь, что мы отпустим эту растянутую соблазнительную задницу раньше, чем получим свое удовольствие?

Чьи-то руки уверенно легли на его ягодицы, разводя их еще шире, хотя это и казалось невозможным. В сжавшееся до почти нормальных размеров отверстие скользнул сначала один палец, потом два. Гарри зачаровано наблюдал, как под прикосновениями невидимых рук подается, раздвигается его плоть. Пальцы исчезли, их место занял влажный, узкий язык. Лизнул разгоряченную кожу, погрузился в анус, отчего у Гарри по спине пробежали мурашки. Чья-то рука снова скользнула по члену, проверяя, стоит ли он. Поттер застонал: возбужден он был до боли, причем не столько от действий Малфоев, сколько от наблюдения за своим развратно-раскрытым, покорным, отдающимся телом. Или не своим? Не мог же он быть вот этим, восхитительным в своей развязанности, соблазнительным юношей с горящими румянцем щеками, выгибающимся, как похотливая кошка, под руками любовников?

– Хорошо, молодец, – прошептал Люциус, дыша ему в затылок. – Поиграем еще немножко?

Гарри не успел ответить, как язык из его отверстия исчез, и его коснулось что-то круглое, твердое. Он даже успел испугаться, решив, что внутрь него пропихивают новую пробку. Но нет, предмет, преодолев сопротивление мышц, скользнул внутрь, позволив анусу сжаться. За ним еще один, и еще. Гарри поднял взгляд на зеркало и застыл в недоумении. Между его раздвинутых ног лениво покачивался длинный шнурок с нанизанными на него довольно крупными шариками. И невидимые пальцы медленно проталкивали внутрь очередную бусину.

– Что… – потрясенно выдохнул Гарри, но и эту инициативу прервал чей-то поцелуй. Нет. Не чей-то. Драко. Эти губы Поттер теперь узнал бы из тысячи. Движения языка отвлекли брюнета от того, что происходит с его тыльной частью, он подался немного вперед, но его остановили сильные руки Люциуса.

– Не так быстро, – голос старшего Малфоя звучал хрипло, дыхание чуть сбилось. Гарри покосился на зеркало. Шариков заметно не было, только из вновь сомкнувшегося ануса свисала невинного вида веревочка. Он судорожно сглотнул, понимая, что остальное находится внутри. И сколько там этого «остального», он не знает даже приблизительно.

– Забавная игрушка, да, Гарри? Такая невинная и изысканная одновременно, – ладони Люциуса медленно поглаживали его спину и ягодицы. – Способная причинить удовольствие… – невидимые пальцы потянули за веревочку, и Гарри выгнулся, чувствуя, как по позвоночнику пробежала вспышка острого наслаждения.

– … и боль, – от тихого шепота Люциуса шары резко увеличились в объеме, буквально раздирая узкий проход. Гарри заорал, забился в руках блондинов и обессилено повис, когда игрушка вернулась

к первоначальному размеру. Хотя и не до конца: шарики медленно пульсировали, не позволяя привыкнуть к своему объему, гладкими боками мимолетно задевая простату, отчего Гарри был готов взвыть, не в силах зацепиться за даримое удовольствие и наконец-то кончить.

– Подумай, чего можно добиться, украсив их шипами или наполнив зельем, – рука Люциуса снова медленно скользила по его члену. – Как можно заставить тебя двигаться с ними внутри. Ходить по комнате, по школе, или даже в Хогсмидт. Как они будут перекатываться, возбуждая тебя все больше и больше. А сюда, – пальцы сильно сжали основание члена, – я могу надеть кольцо, которое не позволит тебе кончить. И ты будешь разрываться от желания каждую минуту. Несколько часов. Целый день. Во время занятий, в Большом зале, на отработке у Снейпа…

– А-а-а… – Гарри казалось, что он сейчас взорвется. Только рука Люциуса, все еще сжимавшая его каменно-твердый член не позволила ему кончить в эту секунду. – А-а… нет, пожалуйста, нет… позвольте мне… умоляю… н-не могу больше! Пожалуйста, пожалуйста!

– Ну нет, ты заслужил наказание. Ты ведь сегодня был плохим мальчиком, мне пришлось несколько раз напоминать тебе, что бы был внимательнее на зельеварении, – слова Драко не помогали расслабиться, а только усиливали возбуждение. А когда к ним прибавились и воспоминания о занятии, Гарри снова чуть не кончил.

– Не думал, что упоминание нашего зельевара приведет к такому результату, – Люциус провел рукой по его напряженному члену. – Может, в следующий раз нам позвать его в гости?

– Нет, не надо, – в ужасе распахнул глаза несчастный гриффиндорец. Предложение было настолько ужасным, что у него даже чуть спала эрекция. – Только не его! Он же… он… – Гарри чуть не плакал.

– Хорошо, – покладисто согласился Люциус и снова потянул за веревочку. – И что же ты нам пообещаешь за то, что мы не будем звать С-северус-са? – прошипел он на ухо всхлипывающему любовнику. – Да еще и позволим тебе кончить?

– Все… что вы хотите… только… ох, Мерлин, – Гарри извивался, чуть не сходя с ума от возбуждения. Это была настоящая пытка, ужас, смешанный со звенящим, заливающим все тело восторгом. Еще немного, еще… – Все, что вам угодно! Все!

– Ловлю тебя на слове, – мурлыкнул Люциус, наматывая веревочку на палец и начиная вытягивать из Гарри первую бусину. – На Хэллоуин у нас в поместье будет бал. Ты приглашен. И отказаться не можешь, верно?

Бусина, увеличившаяся как минимум раза в два, выскользнула наружу, и Гарри вскрикнул от боли.

– Да или нет? – рука Люциуса надавила ему на спину, снова заставляя прогнуться. – Ну?

– Да! Ради Мерлина… да! Еще, пожалуйста… да…

– Тебе понравится, – судя по голосу, блондин ухмыльнулся, глядя, как изогнутое тело перед ним бьется на самом краю оргазма, не в силах его достичь. – Драко, помоги-ка мне…

Быстро избавив Поттера от распорки, они в четыре руки перевернули его на спину, не позволяя опустить прижатые к груди колени раздвинутых ног.