Скованные одной цепью
Шрифт:
Я обнимаю Волкову сзади и тихо шепчу ей на ушко:
— Точно, он самый. И знаешь, что он мне сказал?
— М-м-м? — вопросительно мычит моя зазноба.
— Сказал: «Хватай её в охапку и тащи к алтарю!»
— Ну, слово царя — закон, — смеётся Алёна, а потом серьёзно спрашивает. — Так что, ты должен защитить его?
— Ему какую-то отраву подсыпят и он будет неадекватен, а нам нужно, чтобы был, как огурец. Понимаешь?
— Есть подозреваемые? — интересуется моя шпионка доморощенная.
— Есть. Двое, — отвечаю я и понимаю,
— Ты поговори с ними, а я их мысли прочитаю.
— Ты — коварная женщина! — шутливо обвиняю я её.
— Твоими стараниями, господин Зайцев, — шаловливо обвиняет она меня.
И мне нравится наша шутливая перепалка. И в порыве чувств, я снова прижимаю её к себе.
— Пойдём уже, а то тебя обвинят в домогательстве и вздёрнут на рее, — смеётся она, но не отстраняется.
— Пойдём, — нехотя размыкаю свои объятия.
Глава 21
Алексей
5 мая 1697 года (5:24)
Утро на корабле — жесть вообще! Дайте поспать… а-а-а-р-р… Кто там так топотит по потолку!?
Свист боцмана, топот сапог, крики матросов, команды капитана — романтика, мля, в 5 утра!
И холодно, пипец. А я в каком-то гамаке качаюсь. А-а, ну да, я же отдал свою каюту Алёшке и теперь я вместе с матросами где-то на нижней палубе. Ладно, фиг со мной, лишь бы моя краса белобрысая выспалась там.
Закрываю глаза и пытаюсь уснуть снова. Да где там? Ворочаюсь и злюсь. Грохот и шум не прекращаются. А у меня в этом покрывале подвешенном уже спина затекла.
Нехотя вылезаю из гамака, ищу свои вещи — всё валяется на пыльном полу. Кряхтя и матерясь отряхиваю свою треуголку, нахлобучиваю её на голову, совсем забыв про кучерявый парик.
Уже на лестнице, ведущей на верхнюю палубу, вспоминаю про него. Рыкнув себе под нос, разворачиваюсь и возвращаюсь к своему месту ночёвки. Проходя мимо закрытых дверей кают, слышу голос Волковой.
— Я немецкому языку не обучена…
Я замираю, прислушиваюсь.
— Для порядку, вспомнить надлежит, — строгий мужской голос напирает на девушку. — Каково название постоялого двора, где лошадей меняли? От какого порту отчаливали? Да название корабля, на коем в море выходили…
До меня доходит: она сейчас потеряется совсем, не выдумает на ходу. А мужик, видимо, из тайной канцелярии. Он не отстанет.
Лихорадочно выуживаю из памяти карту прибрежных территорий Балтики.
«Ща, Алёна, одну минуту. Подсказывать буду», — отправляю я ей свою мысль.
«Быстрее, Зайцев, этот мужик клещом впился. За шпионку меня держит», — паникует Волкова.
— Постоялый двор, хм… помню, — растягивая слова, начинает Волкова, задумавшись.
«Польский город Ольштын», —
Она тут же повторяет.
«Дальше ты ехала до Кёнигсбергу. Останавливалась в деревушке Барточица. А потом все только по-немецки разговаривали и ты не понимала. Надписи тоже читать не смогла. Когда добралась до порта, села на корабль, э-э-м… пусть будет «Зистер», это «морская звезда» по-немецки, а слово простое и запомнить легко», — подсказываю я.
Волкова, молодец, повторяет всё правильно и мужик смягчается немного.
— Значицца, в лодку — и драпать? Ну-ну… А по добру-то своему чего ж не горюете? — не сдаётся этот следователь, мля.
— Так то ж добро — дело наживное. Семейство моё не из бедных. Да и я практику открою — наживу ещё добро-то, — рисует оптимистичные картины моя находчивая красавица.
— Ага, — соглашается мужик. — А вот книгу свою сберегли. Позвольте полюбопытствовать.
И тут я понимаю — пипец! Он сейчас, как увидит записи в той книге, так сразу на костёр колдунью Волкову отправит.
«Что делать, Алёшка? Вмешаться?» — ору я мысленно, уже представив её на инквизиторском костре.
«Всё хорошо, книга ему медицинские картинки показывает», — отвечает моя колдунья.
«Прикольно. Кто б сказал — не поверил бы», — мысленно удивляюсь я.
«Я сама в шоке», — удивляется Волкова.
— Ну-у-у… добро, так добро-о-о…— ухмыляется мужик, обозревая, видимо, человека в разрезе.
Пару минут тишина, а потом гулкие тяжёлые шаги за дверью.
«Зайцев, сматывайся! Он выходить собрался», — бросает мне свою мысль Алёна.
Я бегом несусь к лестнице на нижние палубы. У-у-ф-ф, пронесло! А ведь в тайной канцелярии у Петра ушлый народ работал. Молодцы, проверили девушку на предмет достоверности её истории.
Ага, а теперь я должен быть «молодцом» и вычистить уже лазутчика, что с ядом в кармане бегает.
Дожидаюсь Волкову у выхода на верхнюю палубу, а она как увидела меня, так аж присела от хохота.
— Что? — не понимающе смотрю на неё.
— Твой парик, ха-ха-ха, Зайцев! У тебя планшет с собой? Дай сфочу на память, ха-ха-ха…
И правда, я это волосатое чудо под гамаком своим нашёл и натянул на башку, как попало. Ну нету у меня зеркала, что б красоту наводить.
— А тебе вот лишь бы поржать, — упрекаю я девушку и обиженно соплю себе под нос. — Чем прикалываться, помогла бы уже. Я ведь тебе помогаю.
— Давай сюда, приглажу хоть, моя ж ты жертва средневековой моды, — все ещё смеётся она и аккуратно расправляет тугие упругие кучеряшки моего парика, а когда он принимает более-менее презентабельный вид, надевает мне его на макушку. —Ну вот, так уже лучше. Теперь пошли искать лазутчиков.