Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Шрифт:

Но сводки нас щадили — пожары полыхали во всех концах города, и их не могли потушить до утра! В ту ночь фугасная бомба угодила в театр имени Вахтангова на Арбате и был убит известный актер Куза, а в Староконюшенном переулке и в Гагаринском переулке, тоже в районе Арбата, были срезаны фугасными бомбами многоэтажные дома, и стояли чьи-то оголенные квартиры, и было завалено бомбоубежище. А у Арбатской площади, на углу Мерзляковского переулка и улицы Воровского, разбомбили аптеку. И на Большой Молчановке из родильного дома Грауэрмана эвакуировали женщин и новорожденных младенцев… Немцы летели к Кремлю, но был недолет, и бомбы сыпались в районе Арбата.

Это я упомянула только о том, что видела своими глазами, когда на рассвете с родителями возвращалась домой по хрусткому битому стеклу, которым были засыпаны улицы. Бомбежка застала нас у бабушки, а та жила на углу Большого Афанасьевского переулка и Арбата, и всю ночь мы провели в подвале ее дома.

В этот день, 24-го, Марина Ивановна и вернулась в Москву. Видимо,

не выдержала, как не выдерживали и другие. Надо было что-то делать, что-то предпринимать. Надо было быть в курсе событий, на людях, пытаться понять, что и как… В ее голосе тогда по телефону, перед отъездом на дачу, было столько ужаса: «Они могут долететь? Их могут пропустить на Москву?!.»

Теперь Москву бомбили каждый день, два раза в день, с чисто немецкой пунктуальностью, кажется, в двенадцать и в восемь вечера, точно уже не припомню. Все ждали этого часа, нервничали, погладывая на часы, посматривая на «черную тарелку», которая неумолимо объявляла: «Граждане, воздушная тревога! Граждане, воздушная тревога!..» А затем следовал утробный вой сирены.

В Москве складывался особый военный быт: магазины закрывались рано, метро переставало работать в шесть-семь часов вечера, и станции и тоннели превращались в бомбоубежища. Но еще загодя тянулись к метро вереницы людей и у входа выстраивались длинные очереди. Дети с самодельными рюкзаками за спиной, в которых лежала одежда — ведь можно было вернуться домой и не застать своего дома; матери тащили большие мешки и сумки с подушками, с одеялами, чтобы удобнее устроить на ночь детей на шпалах между рельсами. Плелись старики, кого-то катили в инвалидной коляске, даже на носилках несли. Кто-то тащил чемоданы, кто-то связки книг, мужичонка шагал с тулупом и валенками под мышкой; тулуп на шпалы, валенки под голову, с удобством устроится и на зиму сбережет… Мы тоже носили в бомбоубежище чемоданчик, в котором лежало несколько серебряных именных подстаканников, преподнесенных некогда отцу и еще не заложенных в ломбарде, и кипа квитанций их комиссионных магазинов. С первых дней войны мы оказались в бедственном положении: отец остался без работы, реставрационная мастерская, где он работал, закрылась, у меня заработка не было. И еще мы носили с собой в бомбоубежище десять метров розовой байки. Я не позволяла заранее готовить ребенку приданое, а в магазинах все внезапно исчезло, все было уже из-под прилавка, и мать случайно достала эти десять метров, и теперь мы носили их с собой, чтобы было во что завернуть ребенка, если наш дом сгорит.

Несколько раз по настоянию отца мы ходили в метро, но это было далеко, утомительно, и мы бегали во Вдовий дом через площадь Восстания, но иногда не успевали перебежать площадь, и бомбежка заставала нас в длинной каменной подворотне напротив Вдовьего дома, и мы видели, как осколки зенитных снарядов падали на площадь, на крыши стоявших пустыми трамваев. Вся эта беготня каждую ночь, и недосыпания каждую ночь, и ожидание бомбежки совсем вывели из строя мою мать, у нее началось какое-то нервное заболевание, да и отец стал сдавать, а я очень уставала, и мы решили спасаться от бомбежек в Переделкино, на пустующей даче Вишневского.

Но в город приходилось ездить, отец искал работу и продавал вещи, и, сдав их в комиссионный, потом бегал смотреть, разбомблен магазин или еще цел. А я бегала по всяким военным учреждениям, пытаясь получить от Тарасенкова аттестат, без которого мне даже сложно было бы эвакуироваться, а эвакуация нависала дамокловым мечом. Но Тарасенков находился под Таллином, а Эстония была уже почти вся занята немцами, и самолеты с почтой сбивали, и аттестат до меня не доходил.

Я ездила в Москву ранним поездом, ибо очень много времени приходилось тратить на вокзале, ожидая, пока у каждого приезжего проверят паспорт с московской пропиской и впустят в город. На всех вокзалах, на всех дорогах стояли заградительные отряды.

Обычно этим же ранним поездом ездил из Переделкино в Москву и Борис Леонидович. Потом, когда в 1943 году вышла его маленькая книжка стихов «На ранних поездах», мои товарищи подтрунивали надо мной, что я ездила с Борисом Леонидовичем на «ранних поездах»! Но «ранних поездов» не было, ибо я, завидя Пастернака, пыталась смыться подальше и сесть в другой вагон. Я не могла превозмочь робости, меня стесняло не только мое положение, но главное — о чем ему со мной говорить?! Конечно, из вежливости он будет занимать меня разговорами, проклиная в душе! И я заранее представляла себе мучительные паузы, когда не знаешь, что сказать… Но однажды мы все же оказались в одном вагоне, и он, шумно и радостно со мной здороваясь, словно мы были с ним миллион лет знакомы, уселся напротив меня у окна.

Он, оказывается, видел меня не один раз, но ему казалось, что я ищу одиночества. Он так это понимает! Иногда так хочется быть совсем одному, и любое постороннее вторжение воспринимается почти как физическая боль… Он сам ищет уединения… Ему так надо сосредоточиться, подумать, но совершенно невозможно, он мечется между Москвой и дачей, собственно говоря, дача — это и есть теперь его дом, его рабочее место, но раз дача — то все едут ins grun! [100] без дела, без предупреждения, когда кому заблагорассудится, и вовсе не те, кого хотелось бы

видеть, кто тебе нужен… Он не станет мне докучать своим обществом, он только хочет узнать, где Тарасенков, что с ним, и, пожалуйста, ему большой, большой привет и всякие добрые и самые лучшие пожелания… Он уверен, что все будет хорошо, и мы все встретимся — обязательно встретимся! Иначе не может, иначе не должно быть… Это так ужасно, война всех разбросала, все рушится вокруг! Порвалась связь времен… Люди теряют другу друга… Зинаида Николаевна где-то там, в каком-то татарском местечке под Казанью, а Евгения Владимировна с Женечкой [101] уехала в Ташкент и даже не простилась, и даже не успела сообщить, что уезжает, все было так внезапно, теперь даже нет времени присесть на дорогу…

100

На воздух ( нем.).

101

Евгения Владимировна Лурье — первая жена Б.Л., он как-то нас познакомил во дворике Литинститута. Женечка — его сын, Е. Б. Пастернак.

Он говорил громко, словно бы мы были одни в вагоне, впрочем, вагон был пустоват, все старались сесть в первые вагоны, чтобы быстрее выскочить в Москве и занять очередь на выход. Он говорил как всегда тягуче, с паузами и почти не замолкал. И я почувствовала себя сразу легко и свободно и пожалела, что столько упустила встреч с ним. Меня только смущало мое положение, и я все старалась сесть как-нибудь так, чтобы не очень было заметно, а Бориса Леонидовича явно смущали его грязные бинты, которыми были завязаны два пальца. Он старался держать руку в кармане плаща, какого-то допотопного, прорезиненного, но, разговаривая, забывался, вытаскивал руку, жестикулировал и, заметив перевязанные пальцы, опять старался их спрятать. Я хотела было спросить, что у него с рукой, но, заметив, что он стесняется и грязных бинтов, и плаща, на котором налипла глина, и давно не чищенных башмаков, которые прячет под скамейку, делала вид, что ничего не замечаю. Он сам заговорил о том, что возился на огороде, а тут пришлось срочно ехать в город и он не успел переодеться и что он никак не может понять, почему бинты должны быть обязательно белые? Это неправильно, что они белые, они не должны быть белыми… Белый снег, облака, но когда весной снег стеклянеет и становится грязным, это отвратительное зрелище, это уже не снег…

Он полол грядку и поранил пальцы об осколки зенитного снаряда. Там рядом стоит зенитная батарея, но, впрочем, что он мне говорит, раз я живу на даче Вишневского, то я отлично это знаю. Осколки сыплются градом… Вот один писатель задержался в доме, а когда бежал в щель, уже били зенитки, и он держал над головой кастрюлю, но кастрюля не спасет, кастрюлю может пробить осколком. Это глупо — прятаться в щель, зачем вырыли эти дурацкие траншеи, они только мешают ходить. На даче надо просто спать. Он совсем не высыпается, он измучился, он ездит в Переделкино, чтобы спать. Когда он в городе, он дежурит на крыше лаврушинского дома, и это очень мучительно — всю ночь не спать… И неправда, что не страшно, живому существу должно быть страшно, вот даже собаки в Переделкино первыми забиваются в щель, как только услышат сигнал воздушной тревоги. Человеку страшно, и это естественно, это ведь сатанинская игра со смертью!.. Почему все условились говорить неправду? Кому нужна эта глобальная ложь!?. Конечно, это удивительное, это марсианское зрелище! Трассирующие пули, которые прошивают черное небо, и скрещенные рапиры прожекторов, и гигантские факелы пожаров… Но это-то и страшно, в домах живут люди, это их жилища… Ну вот, он опять забылся и опять вытащил руку из кармана, у него нарывает палец. Да, очень дергает. Но это не тема для разговора, я вот, наверное, сижу и думаю, как это неудачно получилось, что мы оказались в одном вагоне… Да, да, он держал всю ночь палец в горячей воде, но ничего не помогает, нарыв не прорвался, а он так устал, каждый день надо ездить в город, все время какие-то дела в редакциях, надо выбивать деньги. Это унизительное безденежье!.. Никто не платит денег… Сегодня ему придется ночевать в городе, и опять не спать, и опять лезть на крышу… Нет, они прилетят, они обязательно прилетят, это ведь немцы! Они каждую ночь прилетают! И совсем невозможно работать, нет времени работать, он сейчас не пишет, он не может писать… О войне вообще не надо писать, писать надо о том, что вечно… Вечны не войны, вечны человеческие страсти, которые порождают эти войны, об этом надо писать. Да, он понимает, для сегодня, для газет, журналов, может, и надо так писать, но он не умеет, как надо, и потом ему кажется, он уверен, что как надо совсем не надо… У него не получается… Вот у Эренбурга получается…

Я не заметила, как мы подъехали к Москве, и, когда вышли из вагона, нас закрутила толпа пассажиров, ринувшихся к выходу, к тому узкому загону, оцепленному солдатами, где проверялись паспорта. Нас оттеснили друг от друга, Борис Леонидович что-то еще мне кричал, но я уже не слышала…

Вот в один из таких моих приездов с дачи в Москву на Конюшках неожиданно появилась Марина Ивановна, и я, только что намаявшись в вокзальной толкотне в ожидании проверки паспорта, пожаловалась ей на это.

Поделиться:
Популярные книги

Эволюционер из трущоб. Том 3

Панарин Антон
3. Эволюционер из трущоб
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
фантастика: прочее
6.00
рейтинг книги
Эволюционер из трущоб. Том 3

Идеальный мир для Лекаря 5

Сапфир Олег
5. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 5

Дворянская кровь

Седой Василий
1. Дворянская кровь
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.00
рейтинг книги
Дворянская кровь

Попаданка для Дракона, или Жена любой ценой

Герр Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.17
рейтинг книги
Попаданка для Дракона, или Жена любой ценой

Феномен

Поселягин Владимир Геннадьевич
2. Уникум
Фантастика:
боевая фантастика
6.50
рейтинг книги
Феномен

Совершенно несекретно

Иванов Дмитрий
15. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Совершенно несекретно

Мастер 10

Чащин Валерий
10. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 10

Тот самый сантехник. Трилогия

Мазур Степан Александрович
Тот самый сантехник
Приключения:
прочие приключения
5.00
рейтинг книги
Тот самый сантехник. Трилогия

Лорд Системы 4

Токсик Саша
4. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 4

Попаданка

Ахминеева Нина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Попаданка

Мастер Разума

Кронос Александр
1. Мастер Разума
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
6.20
рейтинг книги
Мастер Разума

Цикл "Отмороженный". Компиляция. Книги 1-14

Гарцевич Евгений Александрович
Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Цикл Отмороженный. Компиляция. Книги 1-14

Каторжник

Шимохин Дмитрий
1. Подкидыш
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Каторжник

Тайный наследник для миллиардера

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.20
рейтинг книги
Тайный наследник для миллиардера