Скрипка некроманта
Шрифт:
— Крылов, вот огни Цитадели! — подбадривал Давид Иероним. — Еще пять минут — и мы там! Зайдете к своим приятелям, согреетесь, переобуетесь — и в замок!
Но это оказались не пять минут — пока прошли вдоль вала по берегу реки к воротам, пока объяснялись с часовыми, пока дождались знакомого Маликульмульку офицера, прошло немало времени. Паррот заставлял его ходить и даже размахивать руками. Гриндель предложил было поменяться шубами, но Паррот высмеял его — Гриндель-то в одеяние Крылова влезет и дважды им обернется, а Крылов?
Наконец Маликульмульк оказался в артиллерийской
— Дайте мне хоть сухие портянки, что ли, — попросил он. — До замка доберусь, там видно будет.
Он представлял себе состояние князя, не имеющего понятия, что с супругой. С одной стороны, не Паррота же посылать с объяснениями. С другой — что будет сказано по поводу Брискорна?
— Я пойду с вами, — решил Гриндель. — А ты, Георг Фридрих, найдешь ормана и будешь ждать с ним у Южных ворот…
— Нет, — сказал Маликульмульк. — Мы никуда не поедем. Тот, кто мне нужен, живет совсем близко от замка.
Он имел в виду фон Димшица. Шулер наверняка знал что-нибудь о хозяине картежной фабрики.
— Возьмите у офицеров хоть какую-нибудь епанчу, — посоветовал Паррот, — а шубу оставьте здесь. До замка идти недалеко. А там для вас лекарство найдется. Полстакана черного бальзама на стакан горячей воды — уж бальзам наверняка у кого-нибудь есть.
Это было разумно.
Судьба, искупав философа в речке, решила, что с него, пожалуй, хватит. Поднявшись наверх, Маликульмульк узнал, что князь сидит в гостиной с Барклаем де Толли и еще какими-то господами из магистрата. Маликульмульк вызвал одну из придворных дам, передал ей записку для князя, и попросту сбежал.
Спускаясь по лестнице, он все думал о словах Паррота. У них получилось умственное сооружение: Манчини нарочно оставил скрипку под шубами и подал знак Брискорну, что ее можно взять. Из сооружения изъяли Брискорна, что осталось? Манчини, подавший знак кому-то другому?
Бедному Баретти, который вынес скрипку и передал ее посреднику, за что и поплатился? И потому Манчини врал, внушая, будто после отъезда квартета скрипка еще была у него в руках? Логично, да только в гладкую и простую картинку не вписывается канифоль, найденная в галерее. И перевернутый ящик…
Ящик, допустим, могли притащить кавалеры, как предположила княгиня. Но канифоль уронить они не могли. Кто бы мог, сидя на ящике, открыть футляр и выкинуть оттуда проклятый кусок канифоли?
И тут пришла наконец мудрая мысль.
Маликульмульк повернул обратно и чуть ли не побежал в людскую.
Он хотел знать одно: когда старый Манчини и мальчик спустились в Южный двор. Прибежал ли кто из казачков сказать им, что наемный экипаж прибыл, или они вышли заблаговременно?
В людской было неспокойно: дворня строила домыслы о княгинином путешествии.
Узкий мирок со странными и искаженными интересами — вот что такое дворня богатого господина. А с голицынской вышло еще хуже — оказавшись в чужом городе, этот маленький, в три десятка душ, кружок совсем замкнулся и начал, не получая достаточно сведений, выстраивать свою картину мироздания. Маликульмульк уже столкнулся с этим на примере кучера Терентия.
Слава
Его вопрос показался всем совершенно дурацким: человек несколько тысяч проиграл, его шулера обчистили, князь решил отослать его обратно в Зубриловку, а ему какую-то чушь подавай! Но после короткого спора меж собой лакеи доложили: именно так, старик не стал ждать экипажа, а спустился с мальчиком заранее. Мальчик еле держался на ногах, и все поняли это так: на свежем воздухе бедняжечке полегчает.
— И долго ли они ждали экипажа? — спросил Маликульмульк.
Этого не знал никто, но казачок Гришка нашел потерянный итальянцами пакетик со смесью целебных трав и побежал их догонять. Так он видел — во дворе пусто, мальчик сидит на ящике у дверей, а старик его поддерживает.
— Так, — сказал Маликульмульк.
Умственная конструкция оказалась проста до изумления, проще пареной репы. И он поспешил прочь из замка — туда, где за Свинцовой башней ждали Паррот и Гриндель.
Глава 8. Справедливость
— Да, я знаю этого Шпигеля, — сказал фон Димшиц. — Знаю также, где его фабрика. Сам он живет с ней рядом. Но только он не имеет ни малейшего отношения к дилетантам и меломанам. Он обыкновенный сметливый предприниматель. Слово «Гварнери» для него пустой звук.
— А о том, что он бывший лакей, вам тоже известно? — спросил Давид Иероним.
— Да, он был у кого-то в услужении, многие с этого начинали. И многие выполняют деликатные поручения своих бывших господ.
— Мы знаем троих охотников за скрипкой «Экс Вьетан». Это фон дер Лауниц, фон Верх из Митавы и фон Менгден, — перечислил Маликульмульк. — Если бы удалось найти связь между Шпигелем и кем-то из этих господ, то стало бы ясно, где искать скрипку маркиза ди Негри.
— Фон дер Лауниц все еще в «Петербурге» — надеется отыграться, — усмехнулся шулер. — Возможно, там же остановился фон Верх. А фон Менгден, кажется, живет у каких-то родственников, если еще не уехал домой. Они ведь все собрались в Риге по случаю Рождества.
— Стойте! — закричал Маликульмульк. — Есть примета! Шпигель в молодости побывал со своим хозяином в Риме, где познакомился с Манчини! Если, конечно, он не врет!
— Врет. Ему нужно было что-то сказать певицам о своем новоявленном приятеле, и он изобрел давнюю дружбу, — охладил Маликульмулька Паррот.
— Но это неплохо бы проверить. Ты подумай, Георг Фридрих, речь шла о краже очень дорогой и редкой вещи. Манчини стар и хитер — стал бы он связываться с человеком, которого видит впервые в жизни? — спросил Гриндель.