Скрипка синьора Орланди
Шрифт:
Володя почти презрительно глянул на Кошмарика и, видя, что Могильный уже бежит к ним, коротко сказал:
– Пойдем, поможешь мне! А про свое участие в шоу забудь - ничего тебе здесь не обломится. Ему вон девочек-статисток для отбора приводят, так на что ты ему нужен?
Подбежал Могильный, стал тянуть Володю за руки куда-то в дальний конец коридора, говоря, что нашел прекрасную студию, где только черта нет, а так оборудование самое хайфаистое. Пришли в большую комнату со стенами, обложенными звукоизоляционными плитами в дырочку. Да, чего тут только не было наворочено! Главное, -
– Вы взяли свою кассету?
– спросил Володя.
– Ну, ту самую, с покойниками и всякой нечистью.
– Ну да, вот она!
– показал Могильный.
– И твоя кассета у меня. Вот видео - и аудиомагнитофоны. Ставь свою пленку, а я свою поставлю. Ты будешь со мной сидеть?
– Нет, извините. Я с детства трусоват. Мне даже сказок страшных не читали.
– Зря, зря. Страх - лечебное средство, целительное. Это я докажу всему Питеру, а потом всей России. Так, давай погасим свет. Включаем. Ты включил, Володя? Ну, а теперь, если хочешь, можешь уходить. Подожди меня в кафе здесь за углом есть хорошее кафе для артистов. Тебе денег дать?
Володя отказался, и через несколько секунд господин Могильный уже сидел в просмотровом зале в полной тишине. Инфразвуковая пустота обволакивала его, потому что магнитофон Володя включил и даже убедился в его работе по легкому треску в больших мощных динамиках.
Выйдя в коридор, где его ждал Кошмарик, Володя приказал:
– Стой рядом со мною!
– А чего там?
– заулыбался Ленька.
– Ты его что, на инфразвук посадил?
Володя не ответил. Он, прислонив ухо к двери, прислушивался к тому, что там происходило, но внутри помещения, похоже, пока не происходило ничего. Володя только уловил скрип кресла, на котором сидел Могильный, да его длинный зевок.
"Зевает!
– разочарованно подумал Володя.
– Не действует на него инфразвук, а может, и нет ничего на кассете. Вот выйдет он и скажет: "Так вы меня продинамили, молодой человек? Ну так завтра же ждите к себе в гости милицию".
Смех за дверью прозвучал так неожиданно, так неуместно, что Володя даже отпрянул от двери.
– Вовчик, - сказал Кошмарик, радуясь, по-видимому, неудаче "другана", - а до Могильного, видать, дошло, что он муру сварганил - смеется!
– Да заткнись ты!
– зло сказал Володя.
Он слышал, что смех повторился, стал визгливым, точно смеялись ну прямо взахлеб, но в этом смехе слышались уже истерические нотки, даже всхлипы. Потом Володя и подошедший поближе Кошмарик услышали настоящий истерический плач, перешедший потом в крик ужаса, прерывавшийся то ли угрозами, то ли мольбой о пощаде.
– Да оставьте же вы меня, черти проклятые!
– прозвучало на визгливой ноте, и мальчики услышали топот ног бегущего к двери человека.
Дверь отворялась наружу. Володя надавил на ручку, думая, что запор удержит дверь в закрытом положении, но тот, кто рвался в коридор из зала, так сильно затряс ручку двери, что удержать запор в закрытом положении было невозможно.
– Держи!
– громко прошептал Володя Кошмарику, и Ленька понял выставляя назад ногу, навалился плечом на дверь точь-в-точь, как
В дверь стучали, били кулаками, вопили, требовали открыть, она буквально трещала, но наконец удары и крики затихли. Через минуту-две Володя открыл дверь, вошел с Кошмариком в зал и зажег свет. Могильный сидел рядом с дверью на полу, прижавшись спиной к стене и обхватив свой бритый череп руками. В этой позе он очень был похож на большую больную обезьяну.
Володя подошел к магнитофону и, выключив его, вытащил кассету. Выходя из зала, он заметил, что на большом экране чьи-то огромные клыки вонзались в чью-то шею. Потом он прошел к залу, в котором была репетиция "Могильных огней", увидев женщину с красными волосами, которая просила Творца Ужаса подписать документы, он сказал:
– Знаете, там в комнате триста шесть ваш шеф сидит, Могильный. Кажется, ему не по себе. Вот бы дать ему валерианки или какой-нибудь транквилизатор?
По длинным запутанным переходам "Ленфильма" мальчики шли на выход. Кошмарик все посмеивался над Творцом Ужаса. Главным для него было то, что он полностью уверился в необыкновенных свойствах генератора, правда, предположил, что необходимо для полного эффекта пускать инфразвук через усилитель большей мощности. Володя шел и молчал. Он знал, что Могильный уже не станет домогаться ни чертежа, ни пленки, ни скрипки. Ему было стыдно, что он так жестоко наказал этого никчемного человека, но иначе он поступить не мог.
Когда вышли на улицу, Володя спросил вдруг у Кошмарика, который направился было к мотоциклу:
– Лень, а ты все-таки скажи...
– Чего тебе?
– насторожился Ленька.
– Ты там, на Малой Морской сегодня, когда я с плейером стал подниматься к этому бандюге, на месте хоть стоял или выскочил во двор?
Леньку вопрос задел. Он взъерепенился, стал похож на разгневанного петушка и заголосил:
– Выскочил? Я выскочил?! Я что, другана, значит, могу кинуть?! Обижаешь! Я там внизу так и стоял! Не вру!
– Ну, и за то спасибо, - сказал Володя и зашагал к метро.
14
СОЖЖЕННАЯ СОНАТА
Володя приехал домой часов в одиннадцать. Родители не спали - сидели на кухне и смотрели телевизор. Мальчик стал было извиняться, зная, как они волновались, но те, как ни странно, даже не думали обижаться. Они казались чем-то то ли поражены, то ли озабочены.
– Да что случилось?
– переводя взгляд с отца на мать, спросил Володя.
– Ах, оставь, не спрашивай, - махнула рукою мама.
– Снова нервничать будешь. У тебя ведь к музыке отношение какое-то... особое.
– Нет, все-таки, - настаивал Володя, - скажите - обещаю быть спокойным, как мумия.
– Ну, если как мумия, расскажу, - сказала мама.
– Пятнадцать минут назад передали новость - на концерте камерной музыки все в том же Малом зале филармонии произошла паника. Во время концерта слушатели вдруг стали выбегать из зала, держась за уши. Конечно, столпотворение у выхода, есть травмированные. На этот раз о газе ничего не говорилось.
Володя остолбенело смотрел на маму и моргал. Колдун Орланди снова грозил кулаком из далекого восемнадцатого века.