Скриптер
Шрифт:
За определенное количество дензнаков нынешние деловые люди накроют банкет где угодно и обслужат кого угодно.
Да хоть самого Адольфа Гитлера, если тот вдруг оживет и явится сюда, в больничный городок на улице Восьмого марта, со своим увенчанным черепами и костями воинством, чьи останки истлели в русской земле; явится, чтобы посмотреть, как и чем живут нынешним москвичи, жители города, который он некогда мечтал сравнять с землей, затопить, уничтожив здесь все живое.
Не более часа времени потребовалось рестораторам, декораторам и прочему обслуживающему персоналу на то,
От большого белого шатра, подсвеченного и снаружи, и изнутри, тянутся через сквер, через площадку, освобожденную от проволочных заграждений, к пятиэтажному корпусу двумя параллельными линиями накрытые белоснежными скатертями столы.
Большей частью они уже сервированы; лишь в дальнем конце, возле здания Второго корпуса, еще снуют мужчины в униформе – но и они с минуты на минуту довершат свою работу.
От припаркованных справа от шатра и с его тыльной стороны фургонов к столам потянулась цепочка официантов; некоторые толкают перед собой тележки с уже разложенными по тарелкам порциями, другие несут подносы и расставляют яства на столах.
Повсюду живые цветы; их привезли очень много и разных видов, они есть на каждом столике. Цветы и скомпонованные букеты также поставили в отдельных больших вазах там, где по скверу и площадке протянулись цепочками неярких уютных разноцветных огней дорожки из привезенных устроителями светильников, фонариков, безопасных факелов…
За столами, рассевшись по собственному желанию, устроились сплошь люди в больничных пижамах; у некоторых, учитывая, что погода стоит свежая, на плечах накинуты халаты. Большинство больных мужского пола. Но видны и лица дам – пациенток женского отделения известили, что все желающие, все, кому позволяет здоровье, все, у кого есть настроение, могут принять участие в сегодняшнем мероприятии.
Все эти люди смотрят на происходящее вокруг них с огромным живым интересом; они похожи на детей-сирот, которых привезли из бедного захолустного городка, где их жизнь была полна трудностей и лишений, прямиком в волшебную сказку…
Некоторые пациенты, не дожидаясь команды, или же какого-то общего сигнала, уже потихоньку накладывают себе в тарелки закуски; иные, посмелее, вовсю уже орудуют вилками или ложками, пробуя на вкус разнообразные и удивительные яства, многих из которых они никогда прежде не пробовали, а об иных даже и не слышали.
Над больничным городком плывут звуки «Рондо» из Второго скрипичного концерта Паганини; музыканты всемирно известного коллектива «Виртуозы Столицы» услаждают слух собравшихся здесь, в ожидании дальнейшего, пациентов, воспроизводя отрывки и фрагменты из бессмертных творений лучших музыкальных гениев всех времен и народов. Музыкантов разместили на импровизированной площадке слева от шатра; по их одухотворенным лицам заметно, что и самим виртуозам очень нравится музицировать в столь прекрасном месте, перед этой почтенной публикой…
К тому же, – что, по-видимому, тоже влияет на их приподнятое настроение – гонорар, выплаченный коллективу лучших исполнителей страны фирмой, взявшей на себя организацию данного мероприятия, в несколько раз превосходит существующие в их среде расценки.
В той же стороне импровизированной банкетной площадки, неподалеку от музицирующих виртуозов, отдельной
Особа в драном ветхом одеянии, стоптанных башмаках и нелепой гламурной шляпке неспешно прохаживалась между рядами; присматривалась к лицам собравшихся здесь людей, кому-то улыбалась, кого-то приветствовала дружеским взмахом руки. От ее взгляда ничто не могло укрыться. Она также сочла нужным лично убедиться, что рестораторы и декораторы в точности выполнили поступивший заказ, что на столах все самое лучше из того, что могут предложить в эту ночь лучшие повара, лучшие кухни Москвы…
Остановив проходящего мимо официанта с тележкой, нагруженной холодным закусками, решила снять пробу. Взяла вилку, подцепила с серебряного блюда канапе с икрой и копченым лососем.
Прожевав пищу, – вернее, канапе само растаяло во рту – сказала довольным тоном:
– Мммм… очень вкусно!.. Лиза, сними-ка пробу!
Кошка, как будто только и дожидалась этой команды, ловко подцепила когтистой лапой холодную копченую форель с нижней полки тележки, и сиганула со своей добычей под ближайший стол.
Особа в розовой шляпке двинулась в обратном направлении – к шатру. Ее сопровождали любопытные взгляды, вдоль столов катил вослед ей быстрый шепот; то и дело слышались чьи-то восклицания: «Принцесса!.. Глядите-ка, принцесса! Вот она!.. Сама принцесса!..»
К ней подошел молодой рослый парень в больничном халате; его, пожалуй, можно было бы назвать красивым, если бы не бледное, с запавшими глазами лицо и рваная, шаткая походка.
С парнем этим с полгода назад случилась неприятность… Если коротко, то история его болезни такова. Молодой начинающий актер одного из московских театров прошел кастинг на роль Квазимодо в мюзикле «Нотр-Дам де Пари». Парень очень хотел получить эту роль. Она ему снилась, он о ней мечтал; ему хотелось попробовать себя в этой сложной роли, хотелось сыграть ее, прожить ее, вложив в воспроизводимый на сцене образ всю душу. И вот он получился свой шанс… Молодой актер настолько вжился в роль, что в какой-то момент, когда уже шли репетиции, когда он работал в гриме и находился, как говорится, в образе, стал путать явь и вымысел, жизнь и сцену, себя и того, кого он хотел с блеском сыграть…
В итоге у молодого человека случился нервный срыв; прямо на генеральный прокат новой версии мюзикла была вызвана «скорая». А еще через некоторое время парня, за которым быстро закрепилась кличка «Квазимодо», отправили на излечение в эту самую психиатрическую больницу… В первые же дни своего пребывания в местной «дурке» он где-то раздобыл – или же ему тайком кто-то передал с «воли» – театральный грим. Сам смастерил из-подручных материалов, из ветоши и газет, накладной горб. Затем не раз исполнял, находясь в «образе», перед пациентами знаменитую арию звонаря Квазимодо…